Книга Плененная, страница 16 – Сильвия Мерседес

Выходит, тролли Веспры говорят о новой девушке-библиотекаре? И видели, как я сражалась с Голодной Матерью? Судя по всему, возница впечатлен. Доволен даже. Я бросаю на него взгляд искоса.

– Не такая уж я и храбрая. Мне было очень страшно.

Тролль, поворчав, пожимает плечами.

– Тролль говорить так: «Каурга-хор, груака-хор». Говорить кратко: «Больше страха, больше храбрости».

Мы погружаемся в молчание. Я слушаю тревожный стук копыт, пронзающих темную пустоту. Вскоре мы оказываемся над водой. Сквозь туман в отдалении виден берег Ноксара.

– Ты всегда жил в Веспре? – спрашиваю я через какое-то время.

– Коркор, – отвечает тролль. – Я и моя торумблар– как сказать? – мар, и тар, и ортоларок.

«Мар» – это «мама». Я слышала это слово не раз из уст четырех троллят. Сирот, смотревших на меня проникновенными печальными глазенками и называвших меня своей мамой. На сердце тяжелеет: я не видела детей – Дига, Хара, Калькса и Сис – с того дня, когда рейф вырвался на свободу. Я не знаю, где они и что с ними. Когда я спросила о них у своей служанки Лир, она лишь фыркнула и, вздернув нос, заявила:

– Не ваше дело, госпожа, что случилось с детьми троллями. Радуйтесь, что они ушли. Мелкие вредители.

– Можно мне задать вопрос? – внезапно спрашиваю я.

Возница хмыкает.

– Коркор.

Видно, «коркор» – это «да».

– Я хочу спросить… о сиротах. В Веспре. – Я внимательно смотрю на него. Лиртак ужасно относилась к троллятам, что я не знаю, какой реакции ждать от возницы.

– Ир-р-р?

Тон у тролля заинтересованный, и я продолжаю:

– Мне сказали, что тролли не заботятся о своих сиротах и если троллята теряют родителей, то их никто к себе не возьмет.

– Коркор, – кивает возница с привычно нечитаемым выражением лица.

– Почему? Почему о них никто не заботится? Почему никто не поможет им и не позволит другим им помочь? Вы считаете, что они приносят неудачу, или что?

Тролль бросает на меня короткий взгляд. Его рука напрягается под моими пальцами. Надеюсь, я не оскорбила его. Он некоторое время молчит, затем протяжно вздыхает.

– Морар тор Граканакзаботиться о тех, кто не иметь марили тар. Бог Первозданной Тьмы сам выбирать детей для себя. Если тролль взять детей бога, бог обгхат– как сказать? – покарать.

Я хмуро прокручиваю в голове услышанное.

– То есть принять сироту – значит нарушить волю вашего бога?

– Коркор. Плохо сделать.

Я надолго замолкаю, затем осторожно спрашиваю:

– А если я приму детей по их собственной просьбе, пойду ли я тем самым против вашего бога Первозданной Тьмы?

– Бог выбирать, кто есть его дитя, а кто принадлежать марили тар. Бог выбирать, а не тролль. – Его твердый тон подразумевает абсолютную уверенность.

– Но разве не может быть такого, чтобы ваш бог Первозданной Тьмы решил дать детям новую семью? Решил дать им, скажем, новую мар?

Тролль пожимает плечами.

– Я мало знать о богах и их путь. Я хороший тролль. Делаю, как сказать мар, когда маленький тролль, и делаю, как сказать мар, когда большой тролль. Я не задавать вопросы Первозданной Тьме.

Полагаю, это троллиный эквивалент: «Я не богослов. Делаю, что скажет священник, и не морочу себе голову».

Я вновь погружаюсь в молчание. В ушах стоит цокот копыт морлетов, по щекам хлещет холодный ветер. Будет облегчением вернуться домой, в привычную обстановку.

Наконец карета начинает спуск.