Книга Греческая любовь, страница 40 – Тина Фолсом

— Вы как? — спросил он.

Она кивнула:

— Может быть, мне стоит присесть ненадолго.

— Конечно. — Он провёл её из кухни в соседнюю комнату, обставленную как приемная. Там у стены стояла вместительная софа.

— Вот сюда, — Тритон помог сесть ей и сам опустился рядом. С сожалением выпустил её руку и удивился внезапно нахлынувшему чувству пустоты.

— Так кто это был? — спросил Тритон, с трудом скрывая любопытство.

— Майкл? Он мой кузен.

— О, понятно.

— Так вас прислало агентство? — София вернулась к ранее поднятой теме.

Тритон прочистил горло:

— Извините, я не представился. Я Тритон.

Прежде чем сумел остановиться, он выпалил своё настоящее имя. И чуть не пнул сам себя. Согласно плану, имя должно было быть самым обычным, не вызывающим подозрений, но план пошёл прахом, стоило ему взять её за руку. Тритон не хотел, чтобы София кричалачьё-то там ещё имя, кончая в его объятиях. Нет, он хотел слышать своё собственное, слетающее с её губ, когда он будет в неё входить.

Тритон вытер пот со лба, ошарашенно сознавая, как быстро эта женщина завела его, при этом абсолютно ничего не делая.

— Тритон? Какое необычное имя. Что-то мне напоминает… Ах да, это случайно не имя греческого бога? — спросила София.

Тритон проглотил удивление. Большинство смертных очень мало знали о греческой мифологии, тем более за пределами Греции.

— Да, э-э, мои родители назвали меня в честь одного из младших греческих богов. Они очень увлекались мифологией и историей.

— Так вы грек? Я слышу лёгкий акцент. — София улыбнулась, но её глаза не фокусировались. Она точно не смогла различить его черты, даже с такого близкого расстояния, иначе поняла бы сейчас, что они встречались раньше. Произошедшего между ними, он был уверен, она не забыла.

— Да, грек, — Тритон решил держать язык за зубами, не выдавая слишком много информации. На самом деле он не слишком задумывался над тем, что будет рассказывать о себе, так что пока лучше придерживаться только самого основного и думать, что говорить, чтобы не запутаться потом.

— Моя семья тоже. Моя мама гречанка.

И как он не подумал об этом? Теперь, глядя на Софию, он ясно видел сильное влияние греческой крови в её чертах. Не удивительно, что его тянуло к ней, теперь всё вполне объяснимо.

— Вы говорите на родном языке? — спросил Тритон.

Она отрицательно покачала головой:

— К сожалению, знаю только основы. Тётя всегда настаивала, чтобы мы говорили по-английски дома…

Он перебил:

— Ваша тётя? А разве вы не сказали, что гречанкой была ваша мама? Она не говорила с вами на греческом?

Улыбка Софии стала грустной.

— Они сёстры, Элени и моя мать. Но мама умерла, когда мне было пять. Меня и Майкла вырастила тётя в этом доме.

София позволила себе обвести взглядом комнату, пытаясь разобраться в том, что видит, но это были всего лишь цвета и формы. Что не имело значения. На самом деле ей необходимо отвлечься от мужчины, сидящего рядом.

Всё, что она могла о нём сказать, — высокий, и кожа у него светлая. Волосы, кажется, тоже. Что касается лица, она не различала, привлекателен он или нет.

Единственное, чтопонимала, — простое прикосновение его руки сначала успокоило её во время ссоры с Майклом, а потом взволновало, когда он и не подумал её отпускать. Она успокаивала себя и своё быстро бьющееся сердце тем, что это обязанность медицинского работника. Они помогали инвалидам (как же она ненавидела это слово) находить дорогу, а значит, должны были и прикасаться к ним.