Книга Бракованная жена. Я украла дочь ярла, страница 45 – Анастасия Миллюр

Меня пронзило страхом и болью, сердце заколотилось.

Нет! НЕТ!

— ЛЕЙЛА! — прокричала я, захлебываясь водой, и попыталась нырнуть глубже, поймать ее, но как бы не пыталась, меня словно что-то удерживало на месте, а пальцы хватали лишь воду. — НЕТ!

Я не могу позволить ей утонуть! Не могу!

— Коли все еще цепляешься за прошлое, то можешь. Оно тебе дороже дочери, — проскрипела Бальба.

Нет! Нет, не правда! Прошлое в прошлом. Там меня ничего не держит!

Но это была ложь. Барьер в груди никуда не делся, и сколько бы я не билась об него, сколько бы не пыталась поспешить к Лейле, я не могла. Не могла! Не могла!

— Тогда докажи, — прогремел голос колдуньи.

И вдруг с поверхности воды, оттуда, куда мне было не достать, ко мне потянулась рука. Я бы узнала ее из тысячи, и ее, и карие глаза, и черные, жесткие завитки волосу лица. Это был отец. Он смотрел на меня с непривычной любовью и заботой.

— Наташа, милая, — пробормотал папа. — Прости меня. Прости, я был глупцом. Идем со мной, доченька. Идем, и обещаю, я буду хорошо заботиться о тебе. Я возьму тебя в Москву, оплачу обучение в университете, могу даже заграницу отправить. Хочешь? Только идем со мной.

— Папа… — прошептала я, чувствуя, как в горле заскреблись когтистые монстры.

Это… Это не могло быть правдой. Ни разу за всю мою жизнь он не смотрел на меня так, как сейчас. Все восемь лет, пока он жил с нами, я безуспешно пыталась добиться его любви, даже на гребаную рубашку он смотрел с большей теплотой, чем на меня.

Вода туманила мое сознание, это лишь видение, морок.

Но сердце… Глупое сердце все равно забилось сильнее и заболело, наконец, получив то, что так отчаянно жаждало все двадцать лет моей жизни.

— Я так сожалею обо всех словах, что говорил тебе. Я никогда не переставал любить ни тебя, ни Костю. Я ушел от вашей матери, потому что нашел счастье с другой, но я не хотел уходить от вас. И это не твоя вина, что я вас оставил, а только моя. Мне не хватило смелости взглянуть вам в глаза.

Было больно, так больно, что я начала задыхаться. Как же я мечтала услышать это, как же желала, что бы кто-нибудь сказал мне эти слова, пока я наблюдала за тем, как мама убивалась горем, сидя одна за столом, глядя на обручальное кольцо.

И я услышала их. Услышала, но…

Внизу меня ждала Лейла.

Отец подплыл ближе, я могла коснуться его руки, оставалось лишь потянуться, и я знала —тогда я вернусь в свой мир. Я могла бы уйти. Могла бы. Но я никогда не брошу свою дочь один на один с терзающими ее монстрами, никогда не поступлю, как отец. Ему не хватило смелости, а я найду ее, должна найти.

Заглянув ему в глаза, я покачала головой.

— Я не прощу тебя, папа. Сейчас — нет, но когда-нибудь — возможно.

Он печально кивнул, но все еще протягивал мне ладонь. А я… Вырвав из груди с корнем и кровью все до единого сомнения, я выпустила последний глоток воздуха, что оставался в моих легких, оттолкнула его руку и, ломая все барьеры внутри, нырнула в черную глубину, отдаваясь во власть щупальцам.

Лейла исчезла. Она была спасена. Спасена.

С улыбкой и необычайно легким сердцем, я закрыла глаза и отдалась во власть холоднойтьме. Она ласково окутали мое тело, стянули до приятной боли, а затем рывком утянули на самое дно.

Я тонула. А вместе со мной тонула моя прежняя личность — та, что настолько отчаянно не любила себя, что из-за этого ненавидела весь мир.