Книга Я стала сестрой злодея, страница 37 – Анастасия Миллюр

— Ты должна запомнить несколько правил, — перебил он меня и медленно перевел на меня взгляд.

В глубине его черных глаз было сложно прочитать, какие мысли или чувства обуревали его. Однако я отчетливо заметила разницу с нашей первой встречи. Тогда он не смотрел, а словно резал меня кинжалом. Сейчас его взгляд был… Нет, не мягче, но… Он просто был другим.

— Ты не должна покидать дом без сопровождения. До наступления темноты ты должна возвращаться. И если ты еще раз поступишь так безрассудно, я запру тебя в одной из клеток в кормушке.

От его тонау меня мурашки побежали по коже. Тем не менее, я тут же выдала:

— Поняла, братик!

И только потом решила обдумать, что же именно он мне сказал. И как бы я не крутила его слова, напрашивался только один вывод - он волновался за меня!

Ридрих снова отвернулся и уставился в окно, и я снова бросила на него украдкой взгляд. Помешкавшись немного, я плюнула на все свои сомнения и поинтересовалась:

— Братик, но все слуги наказаны, а новые еще не нашлись. Кто должен меня сопровождать?

Мне тут же достался колкий взгляд.

— Ты Азалия Абенаж. Тебя не могут сопровождать обычные слуги.

Так. Отлично. И что это значит?

Разговор оставил меня в легком недоумении, но откуда-то из глубины пришло одно очень простое и приятное осознание: «Он разберется». Прекрасное ощущение. Вот бы испытывать его почаще.

Я на некоторое время замолчала, но потом решила, что нечасто выпадает возможность вот так вот остаться с ним наедине, а потому решила воспользоваться ей по максимуму:

— Ридрих, тебе понравилось наказание, которое я выбрала для слуг?

Он промолчал, словно не услышал меня. Но меня это в общем-то не остановило.

— Я читала в одной книге, что если человек самостоятельно пытается найти и проговаривает вслух, в чем был не прав, то он начинает сильнее раскаиваться и испытывать чувство вины.

Брат закинул ногу на ногу, и на его губах показалась кривая усмешка.

— Слишком мягко.

Мягко? Да, ты просто не понял всю гениальность моей задумки!

— Они будут жить в вечном унижении, питаться помоями, а еще до конца дней своих будут расплачиваться с нашей семьей. Лет через десять проценты с их долга будут настолько большими, что это позволит нам формально поработить их. У них не будет права распоряжаться собственной жизнью. Мы сможем сделать с ними все, что захотим. Хоть отправить на корм, хоть на рудники, хоть убить, — ответила я ему и не забыла в конце невинно улыбнуться.

В конце концов, я же такая очаровательная.

Ридрих посмотрел на меня, и на глубине его черных глаз вспыхнуло что-то такое… Что-то отдаленно напоминающее удовлетворение. А усмешка его стала шире.

Точно я тогда подметила, у брата совершенно странные и искаженные понятия о «милоте».

— Неплохо, — в конце концов выдал он, и я просияла.

— Правда? Я так рада, что тебе понравилось! Кстати, Ридрих, как тебемое новое платье? Красивое, да?

— Не задавай глупых вопросов. Раздражаешь, — тут же включил он старую пластинку и отвернулся.

Я закатила глаза. Язык у него что ли отсохнет, если он скажет мне, что миленько выгляжу? Тем более, это правда. Ну, ничего! Впереди еще десять лет совместной жизни. Научим!

— Братик, у тебя будет время завтра? Ты ведь помнишь про наше чаепитие?

И вновь молчание мне стало ответом.

Начиная потихоньку закипать внутри, я тем не менее выдала улыбку и продолжила: