Книга Мой первый роман про..., страница 72 – Чинара

— Римма Константиновна? — только и шепчет непорочная в ответ и опускает глаза. Из всего сказанного, моя мать оказывается важнее всего…

Член прискорбно сообщает о том, как сильно разочарован во мне и моей речи. Вот он ночью показал себя великим полководцем, а я не оправдал его ожиданий и, несмотря на количество прочитанных книг, не смог сказать ничего толкового, способного ублажить слух женщины… поэтому он вынужден покинуть меня и провалиться в спячку.

— Хочешь забыть то, что было вчера, — резче, чем мне бы хотелось, произношу я и добавляю, — Или мы попробуем?

Кто тянет меня за язык? Что за необходимость выяснить всё на месте? С каких пор импульсивная нетерпеливость стала моим верным соратником? До этой ночи так хорошо и устойчиво держался, но, попробовав сладость цветка, растерял самообладание, а выносливость унесло течением?

— Давай попробуем. — несмело произносит пунцовая Слава, возвращая мне присутствие духа, а коварный знакомый в штанах, объявляет, что поспешил со спячкой, даи зачем она ему в такую чудесную погоду понадобилась?

Нежно целую писательницу и быстро подхожу к стойке ресепшена, меняя два номера на один люкс, а затем беру свою девушку за руку, и веду завтракать.

Если бы я рассматривал ситуацию со стороны, предположим, читал бы историю или смотрел кино на большом экране, то обвинил бы героя в чересчур поспешных поступках и выводах. Не рано ли нацеплять статусы, когда знакомы меньше недели, когда не прожиты встречи среди обычных будней спешащей Москвы.

Разве смешит людей не тот, кто спешит?

Но в данном случае я не спешу. Нисколько. Мой дед рассказывал, что знал бабушку ровно день, до того, как решил сделать ей предложение, и я в свои семнадцать лет искренне над ним потешался.

«Чего головой размахиваешь? Смотри, оторвет. — смеясь, ворчал старик. — Мы и поговорить успели и поспорить, и пошутить, и поругаться, так что в гневе я ее порядком представлял и понял, устраивает меня Валюшка.»

А мне, должно быть, хватило одной водочной ночи… Ночи признаний одной непорочной писательницы порочных романов, которая заворожила своими откровениями и обернулась для меня самым желанным и загадочным цветком…

И вот я сижу и с улыбкой наблюдаю за тем, как она зачитывает своим юным поклонникам отрывки из новой книги, как они с интересом ловят каждое слово, а затем наперебой осыпают ее тоннами вопросов. Смотрю и понимаю, как боюсь одного важного момента.

Момента знакомства Славы с моей дочерью.

Ведь если она не понравится моей Анечке, я понятия не имею, что буду делать.

— Когда ты заберёшь эту наглую морду? — раздраженно шипит мне в трубку Наталья. — Этот гад мне все руки исцарапал! — мы только полчаса назад приземлились с Георгием в Москве, стрелка часов неспешно, зевая, движется к девяти часам утрам, а мачеха уже пытается вытрясти меня из приятного амурно-утопического питерского плена и поставить босыми ногами на холодную реальность любимой столицы.

Мороженка несомненно своенравен и безусловно наполнен господствующими замашками, но никогда не кидается в когтистую атаку, если его не провоцировать или всячески дразнить. Юлькин Стас как-то сильно задетый абсолютной индифферентностью кота к его персоне, старался вначале использовать пряник, но, оставшись не у дел, зачем-то взялся за кнут и был вмиг наказан и репрессирован. Юлька с тех пор, если и ходит ко мне в гости, то исключительно в одиночестве.