Книга Измена. Серебряная Принцесса, страница 57 – Стеффи Ли, Чинара

— Не буду, но ты же знаешь, что без моего согласия меня не поставят к нему в пару. И потом, ревновать к Паромову у тебя точно нет никакого повода, — стараясь звучать коварной нимфой, с лёгкостью соблазняющей парней (что, конечно, в корне не соответствует действительности) шепчу я, — Он, знаешь ли, совершенно не в моем вкусе.

— Неужели? — дразнящая улыбка появляется нагубах Андрея, пока он прожигает меня мимолетным взглядом лукавых глаз. — Есть какие-то индивиды, к кому моя ревность была бы более уместна, драгоценная моя? — с хитринкой спрашивает он.

— Конечно же, нет, — тут же решительно отрицаю даже намек на подобное предположение.

В конце вестибюля показывается фигура Ильи Кузнецова, и что-то дёргает меня пошутить. Видимо, образ нимфы-соблазнительницы, который я все так же стараюсь удержать на себе, придает мне некоего безрассудства.

— Я бы еще могла понять, если бы ты приревновал меня… хотя бы к Кузнецу. — улыбаюсь и поднимаю руку в ответ на приветствие однокурсника. — Вот он клёвый. — свой комплимент в сторону старосты своей группы выдаю без всякой задней мысли. Потому как Илья действительно хороший парень и уже не раз за пару месяцев учебы зарекомендовал себя человеком, на которого можно смело положиться.

Совершённую в порыве легкомыслия ошибку распознаю почти сразу. Вначале она проявляется в интонации Зимнего, который повторяет вслед за мной:

— Клёвый? — его голос звучит неприветливо сухо и хлестко, с мрачной иронией.

Я даже на миг теряюсь.

Глупая, расшалившаяся в голове нимфа просит вновь подразнить Андрея. Но я уже полностью отбрасываю её в сторону.

Взгляд принца пронзает удивлением вначале меня, а затем обретает калечащий холод и впивается в фигуру ни в чем неповинного Кузнецова. Мы как раз к нему подходим в этот момент. Он о чем-то разговаривает по телефону, но как только мы оказываемся рядом, Илья отодвигает сотовый от уха и искренне говорит Зимнему:

— Андрей, твой фильм просто вышка. Очень круто снято. Респект.

Протягивает моему парню руку, но тот не спешит ее пожимать. Кидает бесстрастный взгляд на мужскую ладонь и… думает.

— Андрей, я же просто пошутила. — задушено шепчу ему в самое ухо, уже сто раз пожалев о необдуманно высказанных ранее словах.

Зимний снова смотрит на Илью. Причём так, будто собирается его покалечить прямо здесь и сейчас. Без предупреждений и ненужных сожалений.

— Что-то не так? — с легким удивлением интересуется Кузнец и тоже смотрит на свою ладонь. Вертит ее в воздухе. Затем бесстрастно заключает. — Я клянусь, мыл сегодня руки с мылом. Пахну венецианскими розами.

— Это я и хотел услышать, —отвечает ему старшекурсник и, к моему великому облегчению,улыбается уголком губ и, наконец, пожимает протянутую руку в ответ.

Когда Кузнецов остаётся далеко позади, я предпринимаю новую попытку к разговору, так как все ещё ощущаю в теле Зимнего напряжение.

— Самый-самый клевый всегда только ты. — поглаживая его плечо, уверяю я, мечтая, чтобы к нему вернулся прежний настрой.

— Но есть ещё клевыйИлья, я понял. — не поворачивая в мою сторону головы, строго смотря прямо перед собой, усмехается Андрей.

Вот зачем я это ляпнула и все испортила.

Зачем.

Чувствую себя ужасно.

Мы выходим на улицу. Территория Малахитового освещена приглушенным светом фонарей.