Книга Измена. Серебряная Принцесса, страница 2 – Стеффи Ли, Чинара

Несколько дверей на втором этаже приводят в замешательство. Не знаю, к какой именно подойти, пока за одной из них не раздается знакомый женский смех, а затем и стон.

Непонятная тревога проходится острым лезвием по коже спины.

Подушечки пальцев начинает тревожно покалывать. Набираю в легкие воздуха и стучу по деревянному полотну.

Нельзя же входить без стука. Это в высшей степени не вежливо.

Слышатся шаги. Глаза наблюдают, как крутится ручка.

Готовлюсь крикнуть: «Сюрприз!»

Дверь открывается. Слова застывают где-то в горле. Улыбка на губах замирает, превращаясь в восковую маску боли. Умирает.

Не уверена, стучит ли сердце. В него неожиданно воткнули холодный нож. Все тело и органы цепенеют. Все, кроме глаз. Глаза широко распахнуты и смотрят на Андрея. Светлые соломенные волосы взъерошены, из одежды на нем только темные джинсы.

Взгляд скользит за его спину и цепляется за кровать. Кровоточит от вида девушки в одном белье. Она оборачивается, видит меня и тут же отворачивается, спешно натягивая на себя одеяло.

Эта девушка — моя лучшая подруга. Но сейчас голос внутри подсказывает, как сильно я ошибалась.

Он всегда говорил держаться от неё подальше, а сам вдруг решил узнать поближе?

Она уверялане торопиться, не соглашаться на близость с ним, а сама…

Дверь закрывается.

— Что ты здесь делаешь? — холодный голос отрезвляет.

Возвращает в реальность, которая меньше чем за секунды превратилась из молочного шоколада в горький яд. В ту реальность, где я пришла к любимому с желанием подарить ему всю себя без остатка, а теперь стою с расколотым сердцем и не могу ни вздохнуть, ни пошевелиться.

В глазах Андрея мрачное безразличие. Мы не виделись три дня. И три дня назад он смотрел на меня по-другому. Я точно помню тепло.

— Папа отпустил. Пришла сказать, что готова стать твоей полностью. — не понимаю, зачем говорю это.

Глупо. Не к месту.

Та сильная девушка, которой мне всегда хотелось быть, дала бы пощёчину и гордо ушла. Ни разу не оборачиваясь.

А слабая я смотрит в его глаза. Мне мерещится секунда неприязни или боли в бездонной синеве, покрытой острой сталью. Он отворачивает голову. Сжимает челюсти.

— Но это уже не имеет значения. — мой голос звучит тихо, но на удивление спокойно. Вся буря, сбивающая с ног, происходит внутри.

— Не имеет. — соглашается он. — Хорошо, что ты сама все поняла.

Нож в ране поворачивается. Кровь заливает пол, но ее никто не видит. Никто, кроме меня и скорчившейся вокруг тела горечи.

— Почему? — бесцветно спрашиваю.

— Давай ты просто уйдешь. — твердо говорит Андрей, продолжая смотреть в окно.

Ему неприятно даже взглянуть на меня?

— Почему? — тихо повторяю.

Мне нужно знать. Нужно понять. Так сильно, будто это поможет остановить боль. Так, будто это жизненно необходимо.

Желваки на его скулах дергаются от злости.

— С тобой скучно. Ты слишком правильная дочка своего отца, даже твои деньги и пафосный род не спасают положения. Теперь понятнее?

Отшатываюсь, будто он влепил мне пощечину. Нож уже не просто крутится. Он бешено кромсает.

Я набрасываюсь на Андрея с кулаками, кричу, срывая горло. Слезы рвутся из глаз. Врываюсь в комнату и, кидаясь к кровати, вырываю Уле клок волос. Но это все безумство я творю лишь мысленно. Наследница Серебряных не может позволить себе столь вопиюще дикого поведения. Я всегда должна держать лицо и не имею право опозорить драгоценную ветвь.