Книга Уголёк. Академия Драконов, страница 4 – Чинара

А все из-за этого жука Шапье!

Чтоб ему икалось!

Внезапно в открытое наполовину окошко прокралось маленькое письмо. Я сразу заметила гостя и немного прикрыла веки, прикидываясь спящей. Замерла и стала наблюдать.

Несколько секунда конвертик воровато висел в воздухе, а затем бесшумно размахивая крохотными белыми крылышками, полетел исследовать комнату, выискивая нужного адресата.

Вот он чинно проплыл над ногами Леи, миновал ее живот, как вдруг подруга дернулась во сне, резко вскинула вверх правую руку и чуть было не смахнула ночного посетителя на пол. Но письмо оказалось опытным доставщиком. Оно проворно отклонилось от своего прежнего маршрута и столь судьбоносного перста, мастерски избежало рокового столкновения и, немного перестроив начальную траекторию, уверенно двинулось к моей постели.

Целенаправленно. Даже ускорилось.

Не приходилось сомневаться… от кого оно.

Подлетев ближе, конвертик дерзко опустился практически к самому моему лбу и выжидающе завис над глазами.

Я не шевелилась и дышала ровно — никто не смог бы уличить меня в обмане!

Но коварное письмо не спешило сдаться.

Вот же наглый клочок бумаги, еще и смеет так долго проверять сплю я в действительности или нет!

«Милая, ни в коем случае не открывай послания, полученные ночью. — образ матушки, в ужасе размахивающей веером, отчетливо предстал перед глазами. — Это дурной тон! Воспитанная леди отвечает на письма только после завтрака.»

Крылышки, наконец, смирились с чужим упорством и перестали мельтешить над лицом. Конвертик спикировал на матраспрямиком к моей ладони и зашуршав начал укладываться.

Мне даже почудилось, что он расстроенно вздохнул, перед тем как окончательно успокоился.

Так мы лежали несколько минут.

Я боролась с собой, как могла, все сильнее призывая и увеличивая назидательный образ матушки в голове, пока он неожиданно не достиг критического предела, начав меня не воодушевлять, а пугать. Когда ее лицо стало величиной с дом, я не выдержала — открыла глаза и мягко коснулась крыльев.

Конвертик тут же всполошился, взлетел и раскрылся.

Что ж, вряд ли это можно было назвать пожеланием доброй ночи.

Надпись жизнеутверждающе гласила:

«Тебе конец, Уголёк.»

Но не успела я с заглушенным стоном откинуться обратно на подушку, как в окно влетел второй конвертик. Этот, в отличие от своего предыдущего товарища, не был склонен раздумывать или деликатничать. Он молнией несся прямиком на меня. Стоило только удивленно приподняться на локтях, как, не рассчитав скорость, послание на ходу развернулось и со всей силы врезалось мне в лицо.

И отлепляться непутевое письмо отказывалось. Упиралось. Прямо-таки отчаянно сопротивлялось.

— М-м, — гневно промычала, давая понять, что с такого расстояния сложно различать слова. Невозможно.

Гость, поразмыслив, сжалился и великодушно отлетел на приемлемое для глаз расстояние.

Все от того же невыносимого адресанта.

Быстро пробежалась взглядом по паре строк, как кровь прилила к лицу, сердце забилось чаще, а в груди вспыхнуло возмущение.

Вот же самоуверенный недоящер!

— Скройся с глаз, иначе сожгу! — зло пригрозила сквозь зубы довольному собой письму, и оно тут же ретировалась под покрывало.

Настроение напоминало прокисший кисель — тягучий, зеленоватый, с дурным запашком. Но не в моих правилах поддаваться хандре, а потому я стойко удерживала на лице маску безразличия и, не чувствуя вкуса еды, машинально отправляла в рот овсяную кашу с земляникой.