Книга Принц и Ника, страница 87 – Чинара

Как ни странно,многоголосая толпа богатеньких буратино с их мальвинами сразу прерывает свои интеллектуальные беседы, смешки, шепотки и поворачивается в нашу сторону.

Дмитрий Анатольевич, как величают родителя Дарта, не повышает голоса, но его прекрасно слышно во всей комнате. Он рассказывает о своих сыновьях, о своей гордости, и особенно акцентирует внимание на старшем отпрыске. Даниил мрачнеет, хмурится, немного краснеет и явно нервничает. Это кажется мне забавным, и я зачем-то кладу руку ему на локоть. Дружеский жест и ничего большего с моей стороны. Всего лишь хочу успокоить, показать, что нервничать не стоит, он заслужил хвалебную оду. Но Энакин накрывает мою ладонь своей и, благодарно улыбаясь, заключает наши руки в замок. Вырывать сейчас свою обратно, когда на нас повернуты все головы гостей, кажется высшей степенью шизофренической глупости, поэтому я не начинаю играть в истеричку, а улыбнувшись, поворачиваюсь в зал и сразу нахожу взглядом Эрика. Вижу, как он хмурится, смотря на наши переплетенные пальцы, делает глоток из своего бокала и спрашивает взглядом «Что за тетрис?». Потому что даже с такого расстояния мы всегда можем читать в глазах друг друга… И я вдруг совершенно отчетливо ощущаю… ощущаю его ревность. Настоящую. Неприкрытую. Отчего-то так окрыляющую меня… А отец Даниила — мне не послышалось? — начинает рассказывать обо мне, о талантливом фотографе, о прекрасной девушке… Зачем это все… лучше бы про Андрея что-нибудь сказал…

Я могу стоять здесь всю ночь и кричать Ни-и-и-и-ика, но ты все равно не услышишь… понимаешь?

И я, наконец, понимаю! Я понимаю! Он тоже меня…, да, тоже!

Счастливее этой минуты, кажется, не существует. Я широко и счастливо улыбаюсь, смотря на Эрика, когда Дмитрий Анатольевич заканчивает:

— И не просто фотограф, а невеста моего сына! С которой они вместе поедут в Америку! Так поднимем за них бокалы! Ура!

Под дружное «ура» я, кажется, меркну, наблюдая, как трескается бокал в руках датского принца и с его ладони начинает капать кровь. Он смотрит на меня пару секунду, и в его глазах на побледневшем лице столько боли, что оно рвет мое сердце. Он непонимающе моргает, изучает растерянно, а затем неожиданно усмехается.

«Это ты хотела сказать? Это?»

Глаза наполняются холодным безразличием, когда он отворачивается к испуганнойрядом сестре.

А меня колотит, и я не могу ни пошевелиться, ни вздохнуть.

— Ника, — голос Дарта доносится словно издалека. Он стоит рядом и все еще крепко держит меня за руку. — Не сердись, пожалуйста. Я не хотел, чтобы ты так об этом узнала.

Кровь во мне разгоняется с новой силой, высвобождая праведный гнев.

— Серьезно? Не так узнала? А как, с Килиманджаро бы открытку прислал? В смске бы ребус чирканул? — гневно уточняю я. — А у меня спросить для начала не хотел? Отпусти мою руку!

— Но… твой отец уверил, что ты согласна… — озадаченно сообщает зло.

— Мой отец?

Голова гудит, вся эта обстановка вокруг давит, хочется сбежать. Сбежать и научиться дышать заново. Без фальши в легких и смрада в сердце. Я собираюсь сделать шаг к выходу, но на мой локоть ложатся стальные пальцы и, больно сдавив, останавливают.

— Ника, сейчас гости будут вас поздравлять. — непроницаемо шепчет тот самый дезинформирующий брехун-отец, не давая возможности сдвинуться с места.