Книга Принц и Ника, страница 77 – Чинара

— Поцелуй еще в ушко. — молю я, боясь просить большего. Сегодня я могу отпустить себя и разрешить почувствовать то, что значат для меня эти прикосновения. Признаться самой себе.

Он нежно поворачивает мою голову к себе и смотрит замутненным взглядом:

— Твои ушки… они…

— Да. — признаюсь я и, как последняя дурочка-снегурочка на планете Земля, таю от стыда и закрываю лицо руками. Но он не смеется и не говорит «ай-ай-ай, все эти годы молчала коза егоза такая».

Нет, я ощущаю прикосновение губ к кончику уха и вздрагиваю. А затем его рот ласкает, покусывает, облизывает и овладевает моим ушком так, что я начинаю бессвязно мычать стонать и извиваться в его руках. Отчетливо чувствую, как он горит вместе со мной. Как его руки сдерживают себя в своих поворотах и, не контролируя себя, накрываю мужскую ладонь своей и опускаю туда, где все натянуто до предела. Туда, где огненные волки воют от охватившего их пламени на луну…

— Ника, что ты творишь… — почему в его голосе скользит страдание…

— Я так хочу… — выдыхаю я.

— Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю.

И вместе с этими словами и его единственным непристойным прикосновением меня заглатывает, крошит, дробит, переламывает в эйфории и выносит к вечной бесконечности. Мой неприличный стон содрогает ночную тишину, тело пронзает судорога и я доверчиво прижимаюсь к родной груди моего лучшего друга.

Ощущаю его твердость, но он перехватывает мою руку, вознамерившуюся познать рукоблудие, ласково улыбается, гладит мои волосы, целует нежно в лоб… Мы молчим, слова кажутся лишними… Все лишнее, кроме того, что есть сейчас… Я поднимаю на него глаза, вижу в нихстолько тепла, что мурашки по коже и понимаю, чего именно очень хочу….

— Поцелуй меня. — прошу, уверенная в его согласии.

Но Эрик вдруг крепко сжимает рот, хмурится и отводит взгляд. Он напрягается и качает головой.

— Давай не сейчас.

Ледяное копье пронзает мою грудную клетку и вонзается внутрь, накрывая жар вечной мерзлотой. «Поцелуи — это слишком личное…» — вроде так говорилось в «Красотке». И, кажется, я полная дура. Он же избегал пикантных прикосновений и к себе не дал прикоснуться… Просто меня таким образом успокаивал? Меня колотит от обиды, отталкиваюсь от Эрика, встаю, спешно поправляю волосы и зло выдаю:

— Папа рад, что я с Дартом. Он похвалил мой хороший выбор!

— С каким еще Дартом? — подскакивает и хватает меня за руку. — Ничего что, ты только что кончила в моих руках?!

— Ничего. Переживу. — ухмыляюсь я. — Мне Sky предложил полугодовую стажировку, и мы с Даниилом вылетаем в конце августа.

И метко выстреливаю всеми деталями фееричного ужина.

О том, что я сейчас повела себя на скамейке хуже шлюшки Покахонтас я подумаю позднее, сейчас мне слишком больно.

Эрик из няшки на глазах превращается в Чудовище.

— То есть то, что сейчас было ничего не значит? — выговаривает с темной усмешкой. — Ты сравнивала, может?

— Да как ты смеешь?!

— Дело в том, что твоему отцу он больше по душе? Или в обложке Sky? В слове «Америка» может?! Или мне надо на обложку себя впихнуть, чтобы ты меня заметила? О! Перетрахать округу?

— Трахай кого хочешь, мне фиолетово! Мы же просто друзья.

— Просто друзья, значит… И кончала ты по-дружески?!

— Меня таким образом успокаивать тебя никто не просил!

— Ты себя слышишь?! Ты не сможешь после этого с ним!