Книга Агентство Околунных Дел 2, страница 95 – Чинара

Бедный мой дед, конечно, надеялся, что это не очередная мамина мимолетная влюбленность, а на этот раз последняя.

Но папа не был принцем, а потому за пару недель до свадьбы мама снова встала на свою шаткую тропинку любовных приключений.

Она гостила в доме у своего жениха — а дом его располагался около моря. И, гуляя вечером возле воды, первый раз столкнулась с настоящим тритоном. Нужно ли говорить, что она поддалась соблазну?

Но следует отдать ей должное. Несмотря на порочную натуру, она отличалась удивительной честностью, а потому сразу же призналась жениху, что прямо у него под носом пару ночей подряд отдавалась тритону и теперь, кажется, беременна. — наступила пауза.

Мы с Феем превратились в супер-слух, боясь спугнуть историю.

— Папа был так сильно влюблен, что простил ее тогда. Как и прощает всю оставшуюся жизнь, — тише добавила она, — А ребенка обещал признать своим. Несмотря на большую вероятность появления тритона, способного обращаться. Но родился Нил, и брат никогда не чувствовал себя чужим. У них с отцом вообще особая связь, даже у меня такой нет, несмотря на то, что я его родная дочь. — она хмыкнула, — Вроде как в тот период мать не ходила налево.

И мы с братом никогда бы не узнали правды, если бы не Маргари. Она же честная. Тем более, тритон, узнав о сыне, приплывал каждый год, желая встретиться с ребенком и забрать своего наследника.

Нилу тогда было двенадцать, и у них состоялся тяжелый разговор с нашим отцом. Этот мягкотелый дураксчитал, что папа от него отречется. Не знаю всех деталей, но, когда брат выходил в тот день из кабинета отца, то светился таким счастьем, будто ему весь мир подарили. Он тогда упрямо сказал матери, что ничего не желает знать о своем настоящем отце. Она часто пыталась вывести его на диалог и начинала говорить что-то о некоем правящем водном роде, но он сразу же прерывал ее, а если она не понимала намеков, молча выходил из комнаты.

Мне нравилась моя двойственность, нравилось открывать в себе способности, связанные с водой и ее обитателями. А брату — нет. Он никогда не запрещал мне говорить с водой, но как бы она не тянулась к нему, молчал. Я всегда знала, что он сильнее меня, но он упорно глушил в себе свои способности. Закрывал даже маленькие крохи. Он неуклонно желал быть простым человеком. Нещадно тренировал свое тело и разум, и даже здесь, став околунным агентом, очень редко позволял себе воспользоваться силой, которая была внутри него. — она тихо вздохнула. — Мне кажется, он всегда боялся, что иначе разочарует отца.

(продолжение)

Я любила своего брата. Я его обожала. Родители не часто находили время для своей дочери. Отца я не смела винить, он был слишком занят делами имения, вставал раньше петухов и ложился позже кухонной крысы, добывающей свой ужин. А мать… Мать всегда интересовалась лишь собой и своими любовниками, среди которых были и слуги и самое мерзкое — друзья отца.

С тех самых пор, когда она поняла по моим глазам, что я уже достаточно выросла и осознаю скверность происходящего, она стала приходить вечерами в мою комнату. Мама брала большой гребень и, расчесывая мои волосы, любила с особым наслаждением повторять, что я унаследовала не только цвет ее волос, но и саму природу русалок и однажды обязательно смогу ее понять, перестану смотреть с осуждением, ведь стану такой же, как она.