Онлайн книга «Ведьмочка-травница 2»
|
— Ты ведь кричала и звала какого-то Йена, — охотно разъяснила тетя, правильно разгадав мой немой ступор. — Это ничего не значит! — вскочив на ноги, объявила я. — Вы не имели никакого права подслушивать и… — Так никто и не подслушивал, — искренне повела плечами вторая моя ведьма-тетя, — Ты громко кричала. Да так, что мы все сбежались к тебе ночью в комнату, боясь, что к нам пробрался вор. Хотя даже в искривленной реальности — это маловероятно, его бы сплющило еще на пороге. Но, когда зашли в твою комнату, увидели, что, ты, свернувшись очаровательным калачиком, уже спишь крепким сном. — Вот мы и подумали, наверное, этот мальчик тебе нра… — Вы все не так поняли! Ясно? Мне никто не нравится! — почувствовав себя до ногтей лешего оскорбленной, я ощутила, как щеки начинают гореть алым румянцем стыда. А чтобы скрыть сей позорный факт от любопытных глаз моих родственниц, спешно выбежала из кухни, уловив при этом бабушкин шёпот: — Надеюсь, всё же не чахоточный… Глава 3. Разговор с мамой Углубившись в чтение книги Джейн Остен «Мэнсфилд-Парк», я полусидела-полулежала на своей кровати, окруженная двумя мягкими подушками цвета бледной мяты. При этом в голове у меня копились фразы мгновенной атаки и опережающего нападения, на случай если кто-то из моей крайне любопытной родни женского пола решит потревожить колоссально волшебный досуг юной ведьмочки. Даже не знаю на кого я больше сердилась. На себя и недалекие крики во время сна или же на выдающиеся уши-локаторы своих горячо любимых родственниц? Надо же было так опозориться… И как прикажете впредь предотвращать подобное предательство собственного языка? Не ложиться же с кляпом во рту, опасаясь снова ляпнуть во сне что-то совершенно непристойное? Как например, имя бесчувственного Гривена. Дверь бесшумно открылась и на пороге появилась мама. Повинуясь бессознательному инстинкту, я вскочила с места и кинулась в её объятия. Блаженно вдохнула, ощутив самый потрясающий аромат на свете. Она всегда пахнет нежными утренними цветами, домашним уютом и совсем чуть-чуть корицей. Но потом резко вспомнила, что обижена, и, спешно освободившись из ласковых рук, отступила на пару шагов. Сложила руки на груди и гневно произнесла то, что мучило меня весь первый семестр: — Папа был темным волшебником! Темным! Ты знала и ничего мне не говорила! Она застыла на месте. Опустила на долгую секунду свой взгляд, а потом вновь подняла на меня свои бесконечно красивые зелёные глаза, в которых отчетливо мелькнула печаль. Ненавижу, когда мама грустит. Я это совершенно ненавижу и на дух не переношу. Всегда, когда замечаю, пытаюсь поднять ей настроение. Вот и сейчас, вполне ожидаемо, моя обвинительная фигура сразу же дала трещину, начала рассыпаться. И я чуть было не кинулась снова ее обнимать. Но с большим трудом сдержалась. — И когда ты хотела мне об этом рассказать? Мама виновато улыбнулась, пожала плечами и произнесла неожиданное: — Честно, не знаю. — я открыла было рот, чтобы возмутиться такому неслыханному ответу, но не нашлась что сказать и угрюмо села обратно на кровать. Закрыв за собой дверь, и тем самым огородив нас от органов слуха других членов семьи Ходж, самая потрясающая женщина в мире, на которую я очень сильно в тот миг сердилась,подошла и села рядом со мной. Она провела рукой по покрывалу сочно-зеленого цвета, приглаживая несуществующие складки и тихо сказала: |