Книга Проклятие прабабки. Книга 1, страница 31 – Анна Чернышева

Пока варились макароны, я быстро нарезала ветчину и сыр. Сгоняла на огород за луковыми зелёными стрелами и заодно нарвала пучок мяты. Обожаю мятный чай!

Когда спагетти сварились, откинула их на дуршлаг и отставила в сторонку. На сковороде растопила сливочное масло из Диминого холодильника, кинула колбасу. Через две минуты кухню охватил приятный аромат. Я почувствовала, как голодна. Закинула в сковороду спагетти и сыр, а сверху плеснула жирного деревенского молока. Вместо сливок сойдёт и оно. Когда всё вместе потомилось минут пять я решила, что хватит. Слишком хочется есть, и томиться дольше просто нету сил.

Разложив порции по тарелкам, посыпала зеленью и достала вилки.

— На, труженик, ешь, — довольно проговорила я и в следующую секунду набила рот восхитительной макаронной тягучестью и копченым ароматом колбасы. Мммм. Захотелось мычать от удовольствия.

Я вспомнила про оливки, вскочила, открыла банку и стала есть прямо оттуда. Обожаю!

Дима ел молча, изредка провожая взглядом мои метания по кухне. Запивал чаем, заедал бутербродом. Как он тут один всё лето жить собрался?

Когда с едой было покончено, я убрала тарелки со стола и самодовольно сказала:

— Ну а посуду моешьты, раз обед был с меня. У меня маникюр, — помахала я пальцами перед его лицом. Налила себе кружку воды, схватила ноутбук и пошла во двор, в беседку. Нужно было закончить стратегию для Глеба и быть готовой к встрече.

***

Когда два часа спустя я, потирая занывшую поясницу, вернулась в дом, я услышала громогласный Димин храп. Отличный отпуск у парня, ничего не скажешь. Против обеденного сна и я бы не отказалась! Но зато появился отличный повод сбежать на кладбище в одиночестве, без лишних глаз.

Я аккуратно пробралась в Томин сарай, схватила тяпку, ведро, тряпки и налила пятилитровку воды. Чёрт, как я это всё попру? На глаза попалась тележка, с подобной пенсионерки рвали мне колготки в трамвае в студенческие годы. Точно! Пришла пора поиметь от тебя хоть какую-то пользу.

Перчатки! Маникюр же, — улыбнулась я про себя и схватила огородные прорезиненные перчатки. Кажется, я готова.

Проверив, на месте ли телефон, я толкнула калитку и вышла. Малыш даже не шелохнулся. У него, как и у Димы, свои послеобеденные ритуалы.

До кладбища я дошла быстро. Был четвертый час дня, солнце всё также палило, но тени становились длиннее. Кроме того, на небе появились белые кучевые облака, и солнце то и дело пряталось за них. Идти было легко, тележка сзади катилась с небольшим дребезжащим звуком. Деревня будто вымерла.

А вот и знакомая ограда. Сейчас свернуть налево, потом прямо три квартала и опять налево. И мне снова не показалось — над могилами Зелениных снова веет серый дымок, как будто кто-то разжёг костёр из сырых сосновых игл. Это был отличный ориентир, хотя и очень странный.

Я дошла до оградки, внимательно осмотрела фронт работ и натянула перчатки. Сначала выдрала сорную траву, помогая себе Томиной тяпкой. Это заняло точно не меньше часа. Пот стекал со лба, я вытирала его грязной перчаткой. Да, не самая чистая работёнка. Потом я вынесла траву в ближайший мусорный контейнер и принялась мыть кресты. Оттёрла бабушкину фотографию, откуда на меня смотрело родное лицо. Молодое. Я такой бабушку никогда не видела. У нее на макушке был пучок, а вокруг лица вились еле заметные прядки. Наверняка рыжие, но фотография была чёрно-белая, поэтому оставалось только гадать.