Книга Несносные дочери леди Элизабет, страница 63 – Юлия Арниева

Нервно вымеривая шагами кабинет, чьи размеры едва ли превышали размеры гардеробной в нашем прежнем замке, я перебирала в голове возможные решения, отбрасывая одно за другим. Можно было бы взять ссуду, но кто даст денег изгнанникам из чужой страны? Даже самый рисковый ростовщик потребует залог, а у нас не было ничего, кроме полуразрушенного поместья, которое само нуждалось в значительных вложениях.

Продать часть земель? Эта мысль колола сердце острой иглой. Даже если найдётся покупатель, мы лишимся своего главного достояния, того, что должно приносить нам доход в будущем и обеспечить дочерям достойное приданое.

Я остановилась у высокого стрельчатого окна, чьи витражи из цветного стекла, изображавшие морской пейзаж, давно потускнели и частично разбились, оставляя зияющие дыры, ныне затянутые промасленной бумагой. Сквозь них открывался вид на заросшие поля, где когда-то, по рассказам отца, колыхались золотые подсолнухи, поворачивающие свои яркие головки вслед за солнцем. Сейчас там виднелись лишь одичавшие сорняки разной высоты, колышущиеся под порывами морского бриза, да остатки кубрана.

Тяжело вздохнув, я вернулась к столу, проведя кончиками пальцев по его поверхности, отполированной до блеска годами использования. Под подушечками пальцев ощущались едва заметные углубления от перьев – следы писем и документов, составленных предыдущими владельцами. Мне вдруг представилась баронесса Марша, такая, какой описывал её отец – гордая женщина с безупречной осанкой и холодным взглядом, сидящая за этим самым столом, выводящая твёрдой рукой распоряжения своим управляющим или отписывающая очередной колкий ответ нахальному соседу.

В этот момент со двора донёсся шум, выдернувший меня из размышлений. Приглушённые голоса, перемежающиеся отрывистыми командами, скрип тяжёлых колёс по каменистой дороге, усыпанной гравием, звяканье сбруи и ржание лошадей, явно недовольных долгой дорогой – похоже, к нам кто-то пожаловал.

Отложив подсчётыи задвинув ящик стола, где лежали наши скудные сбережения, я поспешила вниз, придерживая широкий подол платья, чтобы не зацепиться за выступающие гвозди на лестнице, которые Говард собирался забить ещё неделю назад, но всё руки не доходили.

Во дворе, к моему удивлению, стояло сразу три телеги – добротные, с высокими бортами, и большими колёсами, окованными железом.

Вокруг повозок суетились шестеро незнакомых мужчин. Они выгружали что-то массивное и аккуратно завёрнутое в толстую серую холстину, перевязанную бечёвкой. А Говард, в рубахе с закатанными по локоть рукавами, и какой-то крепкий мужчина средних лет наблюдали за процессом, оживлённо переговариваясь. Капитан держал в руках свиток пергамента, периодически сверяясь с ним и указывая на различные свёртки, словно проверяя комплектность поставки. Его обычно суровое лицо выражало недоумение, смешанное с настороженностью, а седые брови сошлись на переносице, образуя глубокую складку.

Приглядевшись внимательнее, я узнала во втором мужчине того самого столяра, у которого заказывала кровати несколько дней назад. Удивлённая таким большим обозом – ведь я заказывала всего три кровати, да и те с рассрочкой оплаты – я поспешила к ним, стараясь не споткнуться о разбросанные по двору черепки разбитых горшков, которые Рут ещё не успела убрать после вчерашней уборки чердака.