Книга Цветок на скале, страница 29 – Наталья Машкова

Перешла на магическое зрение. Резерв ещё подрос, каналы стали шире, но новые не прорезались оттого, что критичного переполнения резерва не произошло. Потому и сознание присутствовало, и боль была терпимой.

— Я могу справиться, — с удивлением подумала она. — Уже почти справилась!

Отпустила часть энергии, чтобы вновь создать картинку магического отравления.

— Быть может, добровольность играет большую роль в подобных ситуациях? — впервые подумала она о многочисленных смертях женщин, живущих с сильными магами в таком ключе. — Или дело ещё в чем-то?

Вопрос этот снова вернул её к невеселым мыслям. Так, в самобичевании, и прошёл день.

Вечером явился Наместник, поприветствовал её на ходу и улёгся к ней в постель. Ухмыльнулся, видя её крайнее недоумение и заявил, что ничего нового сегодня не произойдёт потому, что он и так спал здесь каждую ночь, предварительно усыпив её. Тут у Тай прорезался голос:

— Я не ощущала никаких чар!

— Ты, детка, вероятно, не училась магии серьезно и не знаешь, что любые чары, можно прикрыть чарами отвода глаз. Чары на чары, так сказать. Трюк затратный и требует большого магического резерва. А с этим у меня, как ты понимаешь, проблем нет.

Он говорил легко, выглядел расслабленным и довольным жизнью. Умирая от стыда, она прикинулась смертельно уставшей и неспособной к разговорам. Он не настаивал. Сгреб её, действительно, привычным движением, уложил её голову к себе на грудь, обнял и мерно задышал.Ощущения были знакомые и она полностью уверилась в том, что ночи её проходили именно так. Захотелось плакать. От обиды на себя, на Провидение, на жизнь.

— Не быть бы тебе, Тай, шпионкой или фавориткой! Ты, вероятно, обречена будешь принимать постельные шалости за чувства и вязнуть в них! — поддела она себя.

Как бы то ни было, но факты, которые она знала о нём раньше, и то, что наблюдала сама, сложились и восприятие ею Наместника разделилось на две совершенно независимые части. С одной стороны, он был убийцей, жестоким и коварным. С другой стороны, она видела человека, который вырос в ужасных условиях, без материнской любви, в постоянной борьбе за свою и брата жизнь. Да его никогда даже не обнимали, наверное! Язык его тела кричал об этом.

Одинокий, опутанный клятвами подчинения. Да, именно так нынешний король строил не только свою политику, но и отношения с близкими. Понятно, почему магия сводит его с ума. Вся его жизнь была противоестественна для магического существа, что должно стремиться к гармонии и равновесию. Он шёл к пропасти и, почти обречён в неё упасть. Этого человека ей было бесконечно жаль, и сама мысль как-то усугубить его страдания была кощунственной.

— Теперь понятно, почему наставники называли меня прямой, как стрела. Это не был комплимент. Если бы они высказались откровенно, то назвали бы тупой, как бревно. Нет гибкости, изощренности. Воин — да, политик — нет, — костерила она себя пока не пригрелась и не заснула.

Ей было уютно спать так. Снились родные горы и небо над ними. Проснулась, практически, здоровой. Её восстановление шло неестественно быстро. Она подумала бы над этим, но внутренний раздрай не давал. Вина, ненависть, сочувствие и даже симпатия смешивались в дикий коктейль.

Время мучительно тянулось. Она снова стала совсем мрачной и замкннутой, как в первые дни в замке. Даже Наместник, который являлся только к ночи, заметил её состояние. Он перестал шутить, стал отчуждённым. Но ночью обнимал её по прежнему. И она с невыразимым облегчением подчинялась ему. Спала на горячей груди и неразрешимые вопросы, на время, отступали.