Книга Целители. Начало пути, страница 73 – Наталья Машкова

И Нел, повинуясь той самой чуйке, рассказала о своей встрече с лордом Дастоном и прихлебателями. Весело рассказала. Со смехом. И услышала, и почувствовала…

Ленис фонил горечью и бессилием. Горем. Словно у него забирали что-то неимоверно важное и ценное. Ильга не понимала, что происходит. Карвин был очень огорчён и готов бороться… За что?

Она бросила игры и вперилась в самого искреннего из всей троицы. Того, кто понимал что-то и жалел её:

— Рассказывай!

— Что? — Карвин не собирался сдаваться.

Нет времени водить хороводы:

— Ну? Что там со мной должно приключиться?

Парни постарались сыграть оскорблённую невинность. Вышло плохо. Даже Ильга рассмеялась. И Нел задала прямой вопрос:

— Отчего вы оба горюете так, будто хоронить меня собрались?

Поражённые лица:

— Нет! — это Нис.

— Ты что, менталист? — а это Карвин.

Ответила она Карвину. Он вот-вот сломается:

— Типа того… Так что там с печалью?

Карвин был прямым и честным. Как ни смотрел на него Нис, он ответил. Угрюмо:

— Ты особо не радуйся, Нел. Те высокородные псы не трогают тебя только потому, что Дастон приказал. Дословно: "не трогать, не приближаться и не смотреть". Они знают, что им будет, если ослушаются… И остальным передали то же самое… Он заявил на тебя права, Нел.

Нелли рассмеялась. Нет! Она расхохоталась. Безудержно! Дико! До слёз! Так, что никак не могла остановиться…

Почувствовала свой возраст. Она ведь старше любого из них. В таком возрасте, как у неё, обычно академию заканчивают… И пусть она выглядит юной. Пусть характер ведающей стирает границы между ними…

Но, она старше… Не только по возрасту. Она уже столько пережила. Война, смерть отца, дорога в Гарнар. Материнство, которое далось тяжело… Она старше… И пришла сюда она не для того, чтобы развиваться, как одни, или состояться и сделать карьеру, как другие. Чтобы выжить. Чтобы дочь её не осталась сиротой… И юные эти души заявляют, что она, пережившая всё это, должна испугаться наглеца, который "заявил права"?

Злость, возмущение, презрение, желание свободы смешивалось, вскипало в ней. Поднималось наверх. Рвалось к свободе. И рвало оковы, что мешали. В первую очередь самоконтроль, который не давал быть цельной. Разбитое вставало на место, с болью, скрежетом, неимоверным напряжением, но вставало. Почему?..

— Почему мне смешно? — спросила Нел сквозь смех странным низким голосом. — Да потому, что это смешно!..

Мда!.. До крайности понятное объяснение! Друзья пугались, глядя на свою подружку, а она уточнила, снова сквозь смех:

— Что означают эти "права"? Что? Брак, обязательства?

Карвин осторожно ответил:

— Обязательства… Но, как правило, не брак…

— А ты, друг мой, можешь быть дипломатом, когда нужно! — смеётся Нел. — И как он собирается заставить меня стать его любовницей?

Ответил Нис. Отчаянно:

— Да как угодно! Один из знатнейших родов в стране!.. Нел! Не бойся! Мы будем бороться!..

Она обострённым сейчас чутьём поняла, о каком "мы" он говорит. Это было мило. И бессмысленно. Не нужен ей никто. Только свобода. И жар, что опаляет, наполняет, даёт такую ясность и одновременно мешает думать…

Она прошептала друзьям то, в чём никогда не призналась бы в "здравом уме":

— Думаете, меня можно испугать?.. Смертью?.. Я пережила их столько! Пытки. А потом огонь и страх. Столько смертей вокруг!.. И знаете, что страшнее всего?.. Потерять себя… Бойтесь этого, а не смешного мальчика, который не знает пока, что такое смерть и настоящий страх… И его можно испугать… Или убить…