Книга Горыныч 3.0. Инициация, страница 86 – Милисса Романец, Кицунэ Миято

— Ага, Карачуна прогоняем, — кивнул мальчик и внезапно заорал в толпу: — Тятя, тятя, глянь-ка! Из Яви кто!

Крик привлёк внимание, и через мгновение Юля оказалась в окружении толпы в страшных масках и мохнатых-косматых костюмах. На глаза попались балалайка и что-то похожее на гусли. Возможно, тут слёт косплееров?.. Теоретически… это же может быть? Можетже, верно?

Глупая мысль о том, что она вот так, как в книжке, которые она забросила, взяла и попала в другой мир, а то и в прошлое, надоедливым комаром зазвенела в голове, и Юля попыталась её отогнать как смехотворную. От окружившей её галдящей что-то непонятное толпы голова чуточку закружилась.

— Накось, милая, — какая-то симпатичная розовощёкая старушка с улыбкой сунула ей в руку кружку с дымящимся чаем. — Испей взвару. Полегчает.

Чай оказался травяным, сладким и хорошо согрел после прогулки по стылому туманному лесу, стало как-то одновременно тепло, легко и спокойно. А потом сознание померкло.

Ожега проснулась полной предвкушений. Поплескала себе в лицо водой, обрызгала лезущего под руку Модю, оделась, проверила шнуровку на наручах и поножах и выскользнула из комнаты вместе с увязавшимся за ней коловершей.

Почти все гости остались в Гнезде до конца Коляды, лишь прабабушка Кострома отбыла сразу после пира. Тётя Блага вроде бы немного оттаяла дома, и её можно было встретить вместе с тётями Браной и Бояной. Они хихикали, как девчонки, и о чём-то постоянно шептались. Вот и сейчас, несмотря на раннее утро, уже сидели в трапезной и завтракали, о чём-то болтая.

— Огневзор только что ушёл к детинцу на тренировку, — ответила тётя Брана на пожелание доброго утра и вопрос о двоюродном брате.

Вчера Ожега, узнав о том, что Огневзор с конца заурницы чуть не до утрося тренируется сначала один, потом с друзьями, тоже напросилась. Проснулась в шесть тридцать утра, посчитав, что до семи успеет, да и темень непроглядная на улице: в конце сваора солнце встаёт, то есть в полдесятого только светает. Но братец уже ускакал, и она поспешила за ним.

У детинца горели фонари, и фигуру Огневзора, который разминался, Ожега увидела без труда. Впрочем, надо признать, что и в темноте она видела неплохо.

— Слышал, слышал от дяди Боеслава о твоём питомце, — кивнул ей Огневзор, с любопытством разглядывая коловерша. — С виду вроде обычный гусь.

Модя возмущённо зашипел, и Ожега засмеялась.

— И много ты гусей с таким модным окрасом видел? Мы полетаем?

— Полетаем? — с некоторым сомнением хмыкнул Огневзор. — Ты после Инициации ещё не обращалась? — и, когда она отрицательно мотнула головой, сказал: — Ну, тогда попробуй.

Ожега не стала спорить, сразу решив перекинуться. Она чувствовала Зверя, словно спящего где-то под шкурой, но всё-таки ей пришлось вспомнить уроки по медитации, потратив время на дыхательную гимнастику и то, чтобы отрешиться от окружающего мира, собственного нетерпения, нащупать нить связи со своим Зверем, который почему-то отвечал не слишком охотно. Слияние как будто вышло не таким полным, как во время Инициации, Ожега даже не была уверена, что у неё на самом деле получилось перекинуться, потому как удержать вторую форму удалось буквально несколько мгновений, после чего даже налаженная связь со Зверем на один выдохкак будто совсем оборвалась.