Книга Подводная конкиста, страница 46 – Вита Марли

— Ну, что ж, полагаю теперь ты, клирик, сообщишь куда следует, — флегматично отозвался вождь. — В услугах гонца более нет надобности.

Возразить ревизор не успел: пророкотали барабаны, затрубили раковины атеколли, зазвенели ритуальные трещотки.

Игра началась.

Иш-Чель, встревоженная подслушанной беседой, судорожно принялась искать глазами испанца. Прибудь клирик днём позже, и тогда он бы попросту не заметил Эстебана, не задавал щекотливых вопросов. Теперь же поднимет шумиху на всю столицу.

Не вышло бы боком.

Тем временем участники замельтешили по полю. Матч уже шёл вовсю, а у человеческого моряка дела шли неважно: ему ещё ни разу не удалось завладеть мячом. Самым яростным его противником на поле оказался рослый парень по имени Шбаланке, бывший чемпион игры в пок-та-пок.

Иш-Чель плевать хотела на Шбаланке.

Другое дело человек…

Желала ли тланчана ему победы? Желала, вне всяких сомнений. Однако, не столько сильно радела русалочка за его успех, сколько жаждала узнать, о чём попросит. Что заявит испанец вождю в случае выигрыша.

Обычно победители просили о хорошем заработке, уважаемой должности, ходатайстве в столичный кальмекак или даже женитьбе на возлюбленной тланчане. Кулуаканцы не проявляли дерзости, не требовали дворцов и поместий, не ждали несметных богатств.

А он?

Потребует вернуть его на поверхность? Захочет узнать секрет своего спасения? Корабль велит поднять со дна морского или, быть может, пожелает присвоить себе всё золото Кулуакана?

Как бы то ни было — только ради ответа на этот вопрос Иш-Чель с волнением и трепетом наблюдала за ходом игры.

Испанец играл вяло. В общее месиво не лез, но мешал особо резвым — отбивал атаки вблизи кольца.

— А озаботился ли ты, касик, обращением этого человеческого мужчины в истинную веру? — клирик снова открыл свой жабий рот.

— Создатель Воды, — вождь отвечал всё в той же флегматичной манере, — повелевает нами, тланчанами. Человеку наша вера без надобности. Пусть молится Деве Марии и прочим богам, коихчтят люди с побережья.

— В столице я непременно вынесу этот вопрос на обсуждение, — проповедник недовольно причмокнул. — Не забывай, касик, инакомыслие порождает ересь.

— Что он делает? — Иш-Чель показала на бывшего чемпиона пальцем, дабы прервать спор.

Шбаланке, здоровенный тланчанин, налетел на соперника и, кажется, сильно его покалечил. Пострадавший попытался отползти в сторону, чтобы не затоптали, но не смог.

Публика заревела. Иш-Чель фыркнула. Обычное дело! В течение матча ещё не раз поредеют ряды участников.

Испанец мог бы уличить момент, завладеть мячом, возможно даже отправить в кольцо и победить.

Но не стал.

Вместо этого ринулся помогать. Оттащил бедолагу в тень, передал в руки слуг и только потом позволил себе вернуться в игру.

В душе русалочки всё больше расцветало восхищение. Она была бесконечно очарована.

И, наверное, даже влюблена. В этого странного, молчаливого, смурного, но бесконечно куртуазного мужчину.

Ай!

Пока тланчана замечталась, Шбаланке сбил испанца с ног. Бывший чемпион был свиреп, как дракон. От злости не удержался и заехал Эстебану прямо по лицу: человеческий моряк начал вести активную игру и едва не вырвался к победе.

— Что он творит? — зашипела Иш-Чель. — Отец, вели убрать с поля этого наглеца!

— Не упрощай жизнь своему фавориту, дочь моя, — шепнул касик ей на ухо так, чтобы не услышал столичный проповедник. — Посмотрим, как выкрутится.