Книга Ледяное пламя, страница 162 – Ольга Ломтева

— Аметист — это полудрагоценный камень, похожий на кристалл. Цвет бывает различным, но чаще всего варьируется от нежно-розового до фиолетового. На солнце очень красиво переливается.

— Надо будет посетить ювелира, — пробубнил Кристофер, заодно напомнив себе и о маленьком подарке, который он специально заказал для Алиты ко дню Люсиора. Украшение он намеривался отправить со следующим письмом к королю. О возвращении в столицу речи не шло. Арис настаивал на его присутствии в Вирентисе до тех пор, пока «жизнь в городе не наладится». Что конкретно он под этим подразумевал Кристофер не знал.Каждый раз отправляя очередной отчет, гвардеец надеялся, что в ответе будет приказ о его отзыве обратно.

— Я продолжу? — женщина поправила очки-половинки и вопросительно уставилась на посетителя.

— Прошу, — кивнул гвардеец, продолжив делать краткие пометки на пергаменте.

До дня Люсиора оставалась неделя, когда Кристофер забрал подарок из ювелирной лавки. По старой традиции в этот праздник влюбленные дарили друг другу вещи с изображением символа торжества — люциний (маленькие желтые цветочки, напоминающие клевер). Гвардейцу долго выбирать не пришлось. Идею ему преподнесла тетя. «Никогда не бывает много украшений. Подари ей брошь или заколку», — произнесла Лизетта за завтраком. И теперь, направляясь в Администрариум, он нес во внутреннем кармане прямоугольную коробочку. Внутри лежало украшение для волос, выполненное из золота в форме трех люциний и инкрустированное миниатюрными бриллиантами.

Ему предстояло присутствовать на утреннем собрании городского совета, но гвардеец думал лишь об Алите и письме, которое собирался написать к подарку.

Эти заседания совета только злили его. Время уходило на выслушивания бесконечного недовольства, ворчания и препирательства участников. А ведь так хотелось побыстрее очутиться в кабинете и взяться за письмо, часть которого Кристофер уже сочинил в уме.

К принцессе дракон привязался всей душой и не представлял очередного королевского послания без волнующего вложения. Драконица писала много, посвящая его в каждодневную рутину и собственные переживания. Её откровенность была приятна и, словно бальзам, проливалась на былые сердечные раны. Периодами он ловил себя на мысли, что стал слишком доверчив. Не совершал ли он глупости, слепо веря её словам? Но новое наполненное нежностью письмо в миг прогоняло возникшие сомнения.

В прилагаемом к подарку послании Кристофер просил прислать автопортрет. Он скучал, и пусть небольшой карандашный набросок напоминает ему черты лица Алиты.

Завершив дела в ратуше, гвардеец отправился домой. Впервые с момента прилета в Вирентис, Кристофер покинул кабинет мэра достаточно рано, чтобы успеть на ужин к родным. По дороге он купил так горячо любимую тетей перечную мяту, которую драконица использовала в кулинарии.

— Я не понимаю, о чем ты договорился с этимлекарем и почему мне придется лечь в госпиталь на неделю, — возмутилась Лизетта, попивая ароматный чай с малиной и мятой.

— Так надо. Твой глаз уже ничего не видит, — выдохнул Кристофер. Тетя уже который раз за последние две недели негодовала по поводу предстоящего лечения.

— Лиззи, если ты меня не слушаешь, послушай хоть племяша. Пойми, нам больно смотреть на твои глаза. Пожалуйста, прими заботу о себе и прекрати доводить нас своим недовольством, — спокойным голосом проговорил дядя. Так он каждый раз терпеливо отвечал на её выпады.