Книга Полуночная академия. Желанная для волка, страница 111 – Ольга Ломтева

Вот же! Я плотно сжал губы, чтобы не выругаться вслух. Очень хотелось побраниться, швырнуть что-нибудь в стену. Кажется, я был готов воспарить от злости! Но ведь она моя мама… Что обо мне подумает Луиза, если я начну громить и оскорблятьсобственную мать. Я не должен так делать, но мне хотелось. И от этого я чувствовал себя премерзко. Поэтому, вместо слов и впечатлений, я сказал следующее:

— Лу, там на первом этаже есть столовая. Спустись туда, пожалуйста, выпей кофе или чай, или что ты там хочешь и вернись обратно. Где-то через полчаса.

— Невилл, я… — Луиза потянула ко мне руки, и я почувствовал волну жалости, что исходила от нее. Я ненавидел это ощущение всей душой.

— Нет, Лу, — я поднял раскрытую ладонь, чтобы остановить её. — Мне нужно побыть одному. Немного.

— Но… — она выглядела расстроенной и напуганной одновременно.

Я смотрел в серо-голубые глаза, видел как подрагивает радужка от напряжения. Возможно, не будь я прикован к постели, словно инвалид, то не просил бы уйти. Наоборот, притянул к себе, впился губами в её губы, чтобы вновь ощутить этот манящий вкус. Но… Как я сейчас выгляжу? Ужасно. Голова, нога, руки перебинтована. Я уже молчу об отвратительном запахе лекарств.

— Иди, — голос прозвучал жестче, чем надо, потому что Лу дернулась. Вмиг я остро ощутил возникшую между нами связь. Ту, самую ниточку, что протянулась наверно еще в поезде. Она задрожала, завибрировала и будто потянула нас навстречу друг другу. Но я все равно настоял на её уходе. Мне нужно было побыть одному. — Иди, Лу. Заодно принеси мне чай, пожалуйста.

— Ладно, — ее шепот проскользнул острым кинжалом по сердцу, но не ранил.

Луиза ушла. Даже как-то быстро и резко. Наверно я поступил неправильно, что выпроводил ее. Фактически отверг. Это было неприятнее той правды, что она принесла с собой. Я даже забыл на что злился, так огорчился тем, что расстроил ее. Луиза хотела быть рядом в трудную минуту, а я отказался.

Вдобавок мне так и не дали побыть одному. Пришел врач с осмотром, чем мгновенно вернул злость. Я возразил, что желаю побыть один на что услышал ответ:

— Вам не надоело, Невилл, быть одному? Вы и так большую часть времени проводите один.

Это должно было стать безобидной шуткой, если бы не имело более глубинного смысла. Ведь я действительно проводил большую часть времени один. Стало совестно. Что-то я совсем ослаб, потерял стойкость. Проклятая больница выжала все. Ну, ничего. Скоро вернусь в форму. А пока… Пока я ждал возвращения Луизы.

Я разрывалась между тем, чтобы выполнить просьбу Невилла — перекусить и вернуться в палату, — или уйти прочь из госпиталя. Его отношение причинило ощутимую боль. Словно я для него ничего не значила. Так, посыльная с плохими новостями. Выслушал, выгнал. Это злило.

Но Невилл и его поведение не были единственными причинами моего состояния. Мистер Андерсон тоже злил. Отправил меня все рассказать сыну. Он попросту боялся. Боялся его реакции, его неудобных вопросов, которые Невилл не мог задать мне. И самое главное, его недоверия. Пропасть между отцом и сыном не станет меньше после подобного. Хотя… им ведь все равно, рано или поздно, придется поговорить? Так ведь? Тогда зачем откладывать? И это тоже злило.

Впрочем, я понимала, что Невиллу пришлось нелегко. Слушать подобные вещи непросто и обдумывать их лучше в тишине. Наверняка он привык быть один, но как же я? Как же наша связь?