Книга Венец безбрачия, страница 72 – Полина Ром

- Что ж, Леон, это хорошо, что твой отец умел скопить деньги. Аделаида, говорят, слегла от потрясения.

Леон и Генрих переглянулись, и я поняла, что они не обсуждали с бароном Бруно своих подозрений на счёт участия графини в нападении.

В разговоря не встревала, ела молча, но больше ничего интересного не услышала. В основном мужчины обсуждали предстоящую нам поездку в графство Шартонг, барон настаивал, чтобы мы взяли с собой ещё десяток человек охраны и ворчливо убеждал, что без этого не отпустит «глупых мальчишек».

- Дядюшка Бруно, тогда нам придётся брать ещё одну телегу и двигаться мы будем медленнее, - вмешался Генрих. – Сам знаешь, как это бывает в дороге: то у одной из телег поломка, то у кого-то из солдат конь заболел…

- Я дам вам с собой двух запасных коней. Но без дополнительной охраны не отпущу! Ишь, чего удумали! Я поболее вас на свете прожил, и точно знаю, что лучше один день задержки, чем головы сложить по собственной лихости.

Отъезд был назначен на следующее утро, а сегодня мне было велено отдыхать. Но сидеть в своей комнате было скучно, а потому я попросила Линну показать мне хозяйство барона.

- Вчера Леон так интересно рассказывал, что мне захотелось увидеть все собственными глазами.

- Как прикажете, госпожа. Только вот мне удивительно, неужели у вас дома не так устроено? – с любопытством спросила экономка.

Мне не хотелось сообщать реальное положение дел и пришлось слегка соврать:

- Моя мать сама занималась ведением хозяйства и не позволяла нам с сестрой лезть в это.

- Глядиж ты, как бывает! А я свою дочку, напротив, сызмальства всему по домуобучаю. Ну, раз так, пойдёмте, госпожа.

В первую очередь я попросила сводить меня в ткацких цех. Мне было безумно интересно посмотреть, как производят ткани. Кое что, конечно, я знала из прошлой своей жизни. В разделе «Саквояж» о чем только писать не приходилось. Но одно дело надёргать фактов из «Яндекса» и собрать из них легко читаемый текст, а совсем другое – увидеть собственными глазами.

Надо сказать, что этот самый «ткацкий цех» выглядел ужасно. Там стояло несколько больших деревянных рам, на которых женщины ткали холсты. Было довольно шумно и от разговоров, и от щёлканья деревянных штучек в руках женщин.

Покопавшись в памяти, я сообразила, что держат они челнок с намотанной нитью, и именно этой нитью переплетают грубую основу. Полотно, которое у них получалось, выглядело немногим лучше мешковины. Чуть плотнее, но очень грубое и жёсткое, довольно тёмного грязно-серого цвета и совсем не интересное. В воздухе стояла такая пыль, что я несколько раз чихнула, рассматривая результаты их работы.

- Прошлый год, госпожа, лен богато уродился – до сих пор ещё не все соткали, – пояснила Линна.

Я помяла в пальцах свисающий со станка кусок готовой ткани и спросила:

- А на что такая идёт?

- И солдатам рубахи шьём, и прочим, кто в замке работает, – с удивлением в голосе ответила экономка.

- Она такая царапучая – вслух заметила я.

- Так готовую-то постирают, госпожа, да на солнышке её раскинем, она и помягчает и светленькая станет. Конечно, господину-то барону из другого шьют, - она протянула мне руку, давая пощупать ткань на собственной белой блузе. И с некоторой гордостью добавила: - Вот такая получается. Конечно, на такое доброе полотно и лен надо лучше вычёсывать, и ниточку потоньше спрясть. В ваших покоях шторки висят синенькие, заметили? Моя Люсия самолично пряла! Только двенадцать лет ей, а уже такая рукодельница! – похвасталась Линна.