Онлайн книга «Венец безбрачия»
|
Леон же предупредил баронессу, что если она расскажет родному сыну всю правду про то, в какую грязь ухитрилась влезть и потащить за собой семью, то и этот монастырь, пусть и строгий, но обычный, покажется ей раем. Так что Антонио, слава Богу, до сих пор считает, что матушка удалилась в монастырь от горя из-за смерти... По официальной версии - мужа, по версии самого Антонио - капитана Ролана Ронхера. Для него этот момент был тяжёлым и постыдным, но, вспоминая любовника матери, спорить и уговаривать её передумать сын не стал. Скорее всего, просто опасался появления другого неподходящего мужчины вместо покойного капитана. Мой деверь до сих пор уверен, что позорная тайна его матери так никому и не стала известна. Так что тут всё сложилось к лучшему. * * * - Мама! Ма-ма! Ну ты идёшь или нет?! Ну я же зову тебя, зову... Я стояла у окна и наблюдала, как в одну из телег слуги торопливо укладывают какие-то дополнительные мелочи. Судя по командирским жестам Нинон, указывающей лакею на что-то, что по её мнению упакованоне надлежащим образом, все не так и страшно. Похоже, эту мелочь потребовала добавить Эмилия. И, как обычно - в последнюю минуту... За эти годы из робкой камеристки Нинон превратилась в серьёзную и очень ответственную особу, крепко держащую в руках управление быта семьи, разжалобить которую могли только её любимчики. Я, кстати, в это число не входила - со мной Нинон была строже, чем с детьми. * * * Рождение первенца, да ещё и наследника, пятнадцать лет назад, настолько сильно озадачило Леона, что в поисках подходящего имени, а точнее – в поисках подходящего исторического персонажа, достойного того, чтобы стать образцом для будущего графа де Эстре, он перерыл не только все святцы, но и собственные родословные книги, а заодно и - древние легенды и баллады. В этом мире существовал довольно странный обычай, который назывался «година». По правилам, ребёнка крестили в первый месяц-полтора его жизни, но этим именем старались не пользоваться. Это было имя ангела-хранителя, прикреплённого конкретно к этому малышу и упоминать его всуе не рекомендовали. А вот после года счастливые родители выворачивали свои кошельки и происходил светский обряд имянаречения – те самые годины. Вот тут уже имя ребёнку выбирал не святой отец, а родители или крёстный. За год Леон предлагал мне такое количество неудобопроизносимых имён для малыша, всяких там Харлонтов и Престонов, Кингстонов и Катбертов, что когда он предложил назвать сына Марком в честь первого графа де Эстре – я была просто счастлива. Марк рос, хвала Господу, здоровым, крепким и голосистым, а также – немножко своенравным. Но это было и не удивительно: у сына была совершенно ангельская внешность и такие ямочки на щеках, что даже самая строгая женщина в нашем замке – экономка Ронда Сноу невольно улыбалась ему и прощала различные проказы. Я страшно боялась, что сына избалуют, так как людей, готовых закармливать его сладостями и прощать мелкие безобразия вокруг было более, чем достаточно. Однако неожиданно прекрасным воспитателем оказался мой муж. Да, он очень любил сына и страшно гордился им, но уже с ранних лет старался разговаривать с ним как со взрослым, тщательнейшим образом отбирал преподавателей, не забывая посоветоваться со мной, чтобы оценить объём знаний будущего учители и довольно много требовал от будущего графа. |