Книга Наследие Белых, страница 54 – Герда Куинн

Закинув руки жены за голову, туго связал платком, сдернутым со спинки кровати. И взяв в руки плеть, усмехнулся, видя, как темнеют глаза Беулла…

— А, Покоритель Беуллов! — засмеялась Королева — Ты когда сюда её притащил? Ты где её взял?

— Ты же сама отправила меня на задний двор. — он хлестнул плетью по простынями — Там и нашёл. Там вообще… Много чего интересного…

Девушка закусила губы.

— Мне что делать? Просить пощады?

Он расхохотался.

— Давай, Эйрин. Это заводит.

Кожаные полоски, прохладные и пахнущие лошадьми, ожгли кожу.

— ЕЩЁ! — крикнула Королева, следуя за ударами, оставляющими на белом теле тонкие розовые мятежи — Я ПРОШУ, ЕЩЁ!!! ДАААА!

Удары были хлесткими и сильными. Дарящие жар, острую боль, цвели на бёдрах алыми цветами… Глаза её горели антрацитным огнём, тело пересекли причудливые узоры и линии.

— Покорись, Последняя. Скажи это.

— Да. — она прикрыла глаза, ощутив, как кожа плётки гладит её кожу — Я, Последняя из Рода Беуллов, покоряюсь тебе, Бронзовый Король. Я принимаю тебя.

— Скажи, что ты моя.

— Твоя. Навсегда. Покорная тебе.

И тогда он взял её, раскалённую и влажную от желания, СВОЮ. Прижав губы к её губам, двигался в ней, грозя разорвать на части.Разлившись внутри кипящей влагой, перемешался с ней… Как единое целое.

— Я люблю тебя, Эйрин…

— Я люблю тебя, муж мой. — порвав платок, запустила ему пальцы в волосы.

Сон ударил их внезапно, застиг вот так — обнявшихся, на середине игры, как детей.

Непокорных. Влюблённых. Диких…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лоннлейнское Королевство восстанавливали постепенно и все вместе.

Повсеместно кипели строительные и восстановительные работы. Война выжгла все и, сейчас ещё пытаясь вернуться, цеплялась, находя якоря и якорьки в вывороченных лопатами и крючьями комьях земли — обломки снарядов, куски оружия, мечей, цепей, чьи — то кости… Руины строений, подернутые тенями скорби и следами слез… Цеплялась кривыми, узловатыми, когтистыми пальцами за высушенную магическим огнём траву. Но тут же отступала под упрямым натиском рабочих рук, механизмов и жизни. Отступала, шипя и плюясь, исходя ядом и злостью и рычала, обещая вернуться.

Но не суждено ей того было. Вместо хрипящего, костлявого чудовища возвращалось другое: дома, пахнущие свежим деревом и краской, ровные, гладкие дороги, молодые, слабые деревья.

Возвращались новые парки и леса, политые свежими, светлыми дождями и радужными лучами Ламейна. Возвращались птицы, разбрасывая остатки разрушенных гнёзд, начинали вить новые. Возвращались звери, им надлежало копать новые норы, обустраиваться и жить.

Обо всем происшедшем напоминало только огромное кладбище на окраине Королевства. Пока ещё мало обустроенное, пестрящее обычными, вкопанными в землю палками с наспех прибитыми досками.

Только ли кладбище? Ещё отросшие волосы Королевы Экрисса, белые, как первый снег. Перевитые тонкими лентами. Сдавленные обручем короны. Да чёрные горошинки в синих глазах… Да дешёвое украшение на шее — эмалевый мотылёк, золотые крылья.

— Как он погиб, Эсмонд? — спросила Эйрин и её голос упал вниз, во тьму — Ты видел?

— Это был магический снаряд, детёныш. И он предназначался мне…

…А потом Королева Экрисса опять выла, как кухарка, вцепившись тонкими пальцами в новую зеленую траву Священного Места. Выла зверем, пока могла. Пока никто не видел. А после, встав и отерев слезы, вернулась к ожидающему её народу Лоннлейна — улыбающаяся и спокойная. И поддерживала, и помогала, и жила.