Книга Вышедший из ночи, страница 166 – Елена Элари

Он подвёл её к зеркалу в деревянной, позолоченной оправе. Онар стояла, опустив голову. Она боялась взглянуть на себя. Но Арон был за ней, положив свои руки на её плечи, и от них исходило такое тепло… Оно придало Онар сил, и она посмотрела на своё отражение.

— Я… — и не смогла больше ничего сказать, ведь глаза Арона, карие, тёплые, смотрели на неё с такой нежностью, что у царевны защемило сердце. — Я виновата перед тобой. Арон, прости меня!

— За что? — выдохнул он.

— За всё… — не в силах была она сказать, что Вэриат стал ей наваждением. Да и имело ли это теперь значение?

— Я люблю вас, — в его голосе была и радость, и печаль, и боль.

— Больше никому меня не отдавай! — она вновь заплакала, прижалась к нему.

Онар дрожала. Но Арон был рядом, и впервые за всё это время Онар почувствовала себя в безопасности.

Они ещё долго стояли посреди комнаты, освещённые солнечным светом, что лился из открытого окна и отражался в зеркале.

— Моя Онар. Моя любимая Онар, — шептал Арон, а она тихонько слушала.

«Я дома… Я дома! Вернулась» — и она, блаженно улыбаясь, закрыла глаза.

Селестина, сидя у окна, медленно расчёсывала дочери шелковистые волосы. Закатное солнце освещало их красным тёплым светом, а лёгкие белые занавески колыхались от ветра.

— А помнишь свои покои в моём замке? — спросила царица у Онар. — С твоего балкона открывался вид на безбрежный океан. Помнишь, ты любила слушать, как он шумит? Тебе нравились волны и солёные ветра.

Онар глубоко вздохнула. Она, как в детстве, сидела на полу, прислонившись к коленам матери. Ей было очень уютно и при этом грустно. А Селестина всё водила гребнем по её длинным волосам.

— Грядёт война, — вновь заговорила царица, — Арон собрал своих людей, а из-за моря прибыли мои воины. Мы с твоим отцом не может рисковать тобой. Ты отправишься домой. Будешь там ждать конца битвы, молить небеса о нашей победе, изнывать от жары, провожать лето, — Селестина вздохнула, и Онар ощутила её тревогу. — Тебя больше никто не обидит, моя милая, родная царевна, — она обняла Онар и та зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. — Что ты грустишь? Не бойся, мы победим. Первые нанесём удар монстру! — после этих слов Онар вздрогнула, но Селестина не заметила этого и продолжила: — Ты больше его не увидишь. А то, что было, уйдёт, как страшный сон. Слышишь?

А Онар не верила ей.

— Ты будешь с Джоном. Он не позволит тебе грустить и бояться. Он наш друг, мы знаем его так давно! Надо же, он скоро совсем в старика станет превращаться! — усмехнулась царица. — Он верен тебе. Правда, порой забываешь, что он просто слуга? Он нам, как родной. Что ты мочишь? Скажи хоть слово.

— Прости, мама. Мне просто страшно, — её голос прозвучал очень тихо.

— О нет, дорогая, не бойся! — Селестина обняла её ещё сильнее. — Ты уплывёшь далеко, туда, куда войне не добраться! Верь в победу! Верь, что мы победим зло, прежде, чем оно пересечёт море и дойдёт до тебя. Ты отправишься в путь уже завтра. Со мной. Я не оставлю тебя. А твой отец, да берегут его боги, поведёт к Нижнему миру войска. Вэриат не ждёт нападения, он думает, что осенью сам нанесёт нам удар. И неважно, что осень близиться, ещё лето не ушло. Даже если до властителя тьмы и дошли слухи, что Илиндор готов к бою, мы всё равно на шаг впереди. Что ты дрожишь? Успокойся.