Онлайн книга «Жена для Императора морей»
|
Люба кривится, наблюдая за этим. Карлица ухмыляется. — Ладно, отдам тебе бусы взамен на ребёнка, так уж и быть! Алёшка всхлипывает, но уже не отбивается. Слишком странно всё, и это заставляет пугаться ещё сильнее. — Эм, — пытается подобрать он обращение к незнакомке, — феечка? Пусти… — Я Афина! — она, будто чтобы успокоить ребёнка, принимается гладить его по животу. — Кто ты такая? Зачем тебе мальчик и как ты связана с… ты знаешь, с чем! — не решается Люба сказать о русалках при Алёшке. Ещё чокнется,а будто её одной мало! — Афина, так Афина, — не спорит Алёша. — Но тебя уже видели, пусти! Знаешь сколько… Как же это заумное слово называется? — Сколько за… Кибеник. Киднепик… Ки… За похищение детей, короче, тебе светит? Мой папа милиционер! Точнее, друг его папы, а папа так, просто как-то связан с этим. И бизнес у него ещё. Но какая разница, правда? У карлицы глаза сиреневеют от гнева! — А я ведьма семи морей, — раздаётся жуткий шёпот, будто сам ветер озвучивает её мысли, а над ними сгущаются тучи, — проводник между миром магии и людьми, сестра Морского Короля, подруга ветра и дождя… — А дальше рифму не нашла! — будто продолжает за ней Алёша, хотя у самого сердце замирает от страха и будто обдаётся кипятком. Или то не сердце? Он коротко икает, а затем слишком плотный завтрак с примесью мороженого выходит прямо под ноги ведьмы. — Видимо, — бормочет Алёшка, — всё-таки не мужчина ещё… Ошиблась тётя Люба, не нужно было для настоящих мужчин завтрак брать. И глаза начинает щипать от слёз. Обидно. Очень обидно. Не мужчина! — Нет, не ребёнок! — будто вторит ему Афина. — Плохой завтрак, нездоровый! Глаза её снова становятся яркими и синими, как само море. — Но это всё в прошлом, — добавляет она, — теперь я обычная торговка ракушками! Привычки старые дают о себе знать… Она отшатывается от Алёшки, и его берёт на себя Люба: — Как ты? Это от волнения так? Мы сейчас же пойдём в участок писать заявление! Как можно так пугать ребёнка? — Всё нормально, — жалобно говорит ей Алёша, — просто переел. И теперь снова голодный. Мороженого бы… — и здесь он начинает реветь. — Мороженое упало. Упало всё. И моё, и твоё! — Ну, перестань, тебе теперь попить бы, и есть впредь аккуратнее! Люба приглаживает его волосы и переводит взгляд на карлицу. — И что мы с вами делать будем? Сколько, кстати, бусы стоили? Я оставила вам три тысячи. Где-то на полу. Афина улыбается: — Столько и стоили! Со скидкой! Люба щурится. — Меньше, что ли? — Да нет, говорю же… — Сколько? — Полторы. Светлые брови неумолимо ползут вверх. — За магические бусы? — Да не магические они, просто… Ну да, для тебя магические, в принципе. Но ты ж не возьмёшь наценку за это?! Здесь люди чёрные, про это и не слышали... — А ракушки попятьсот рублей? — Ракушки всем нравятся. Не знаю почему. — Дорого за ракушки, — будто со знанием дела встревает Алёша в разговор, и начинает плакать с новой силой. — А я хочу ракушку. И мороженое. Но всё упало. У меня упало. И я не мужчина! И папа не милиционер. И мамы нету, — последнее он протянул как можно более жалобно и долго, и принялся кулачками вытирать слёзы. — Ну, упало и упало, Алёш, что ты разорался-то? — начинает Люба, но быстро обрывает себя. — Скоро Марина приедет, и мороженое тебе купит, и ты мужчина и папа у тебя даже лучше, чем милиционер. Ты просто съел слишком быстро, сам говоришь. Настоящие мужчины жуют, и тогда у них ничего не падает! Ты даже такой красивой даме понравился, гордись! |