Книга Пташка, страница 128 – Ксения Скворцова

Глаза юноши ожесточенно блестели, и Гнеда отшатнулась от него. Даже признаваясь в том, что девушка ему небезразлична, Бьярки умудрялся оскорбить ее.

– Как ты сам себе не противен? – с негодованием прошептала Гнеда, чувствуя, что ее трясет не то от озноба, не то от гнева.

Бьярки хрипло засмеялся.

– О, противен, еще как!

На щеках юноши выступили багряные пятна, а в тусклом свете, пробивающемся из окон, его глаза казались такими же черными, как у самой Гнеды.

– У тебя нет ни души, ни сердца, – отчаянно выдохнула девушка, – лишь одно высокомерие и гордыня!

– Да что ты знаешь о моем сердце?! – в исступлении выкрикнул Бьярки, и Гнеда, не выдержав, развернулась, чтобы убежать, но ее плечи стиснули сильные руки.

Боярин прижал девушку к себе спиной и проговорил ей в затылок совсем другим голосом:

– Нет, не уходи! Посмотри на меня. – Его слова, полные отчаяния и одновременно муки, звучали все тише. Гнеда почувствовала, как губы Бьярки коснулись ее волос, а горячее дыхание обдало шею мурашками. – Пожалей меня, – прошептал он, моля. – Полюби меня!

Бьярки осторожно развернул обомлевшую девушку лицом к себе, и Гнеду захлестнуло жалостью. Наверное, она впервые видела его настоящий лик, лишенный напускного равнодушия и наигранного презрения. Глаза юноши, чистые и искренние, до краев были наполнены болью, и Гнеда почувствовала, как начинает кружиться голова, будто она смотрела в небо, слишком большое и бескрайнее. Морозный воздух щипал ноздри, и она слышала легкий запахполыни, исходящий от боярина. Девушке стало страшно, и она заставила себя вспомнить о Стойгневе. Разве нарочно Гнеда причинила Бьярки страдание? Разве виновата была в том, что полюбилась ему? Разве его чувства оправдывали унижения и мучения, которым он подверг ее в ответ? Стойгнев не сделал ей ничего плохого, он защитил Гнеду, он сдержал свое слово, он был достойным любви. Он был ее суженым, не Бьярки. Она не могла любить парня, стоявшего напротив и жадно глядевшего в ее очи, ожидая своей участи.

Гнеда несколько раз моргнула, и заиндевевшие ресницы легонько царапнули веки. Она мешкала, прежде чем сделать вдох, чтобы ответить, но Бьярки вдруг разжал руки, выпуская ее на свободу. Гнеде показалось, что последняя кровь отхлынула от его щек, делая лицо боярина мертвенно-бледным.

– Доброе молчание чем не ответ, – глухо проговорил он, глядя куда-то под ноги.

Бьярки отошел на шаг назад и рывком снял с себя полушубок. Так же резко он накинул кожух на девушку, не касаясь ее, и туго затянул поясом. Только сейчас Гнеда осознала, что ее колотит от холода. Боярин вдруг громко свистнул, заставив девушку вздрогнуть.

– Жирко! – выкрикнул Бьярки, и в его голосе опять была обычная жесткость и властность. Он ни разу не взглянул на девушку, словно вместо шубы облачил ее в плащ-невидимку.

Из дровней, стоявших неподалеку от избы, появилась заспанная голова отрока в шапке набекрень. Он разгреб ворох шкур, под которыми лежал, и осипшим со сна голосом ответил:

– Я тут, господин.

– Отвези домой… – Бьярки осекся, будто бы имя Гнеды жгло ему язык, и он просто кивнул на девушку.

– Слушаю, господин, – живо ответил мальчишка, вылезая из саней и принимаясь запрягать лошадь.

Бьярки сорвал берестяную личину и отшвырнул ее в снег, а затем в два шага растворился в ночной мгле. Подошедший Жирко растерянно смотрел на то место, где скрылся его хозяин, а Гнеда никак не могла отвести взгляда от страшных, обведенных углем глазниц, уставившихся в усеянное крупинками звезд черно-синее небо.