Книга Тайны ночных улиц, страница 131 – Елена Румянцева, Кирилл Токарев, Наталья Ильина, и др.

– Нет, конечно. В конце концов все уходят.

– Но тогда какая разница? Всё равно ведь придётся ответить за всё. А чем больше, м-м, жизней будет прожито, тем за большее придётся отвечать, разве не так?

– Так, – задумчиво произнесла Марина. – Они понимают это. Со временем. Поэтому большинство старых ведьм, по-настоящему старых, переходит на сторону света. Те, кто слишком много грешил, бывает, даже переселяются в тела животных – тех, которые служат человеку и преданы ему. Ну, там собак или лошадей.

– Пытаются загладить? – скептически поинтересовался Никита. – Надеются, что на суде зачтётся?

– Возмещают, – поправила Марина.

Бывшая одноклассница неожиданно показалась взрослее и мудрее. Никита вскинул брови:

– А молодые, получается, творят только зло? Почему нельзя сразу делать добрые дела?

Она невесело усмехнулась:

– В нашей жизни страх – гораздо более сильный источник, чем благодарность.

– Источник чего?

– Эмоций. Энергии. Силы… Людской страх даёт ведьме власть над окружающими. Очень сладкую.

– А-а… – Никита помолчал. – А твоя бабушка… уже много прожила?

– Много. Но недостаточно. К сожалению.

– Понятно, – Никита потёр переносицу. Значит, замолить грехи не успела.

Но это не повод коверкать жизнь внучки!

Никита хмыкнул, энергично хлопнул себя по коленям и поднялся:

– Ладно, не важно. Куда отправится душа ведьмы – её дело. А мы уходим.

– Куда? – вскинулась Марина.

– Для начала – отсюда.После решим.

Он протянул ей руку, но она покачала головой:

– Я не могу.

– Да почему?!

– Я не выполнила просьбу бабушки, хотя она обо мне всю жизнь заботилась. Но я не брошу её в последние часы… Даже уже минуты.

– Ты же всё равно не зайдёшь туда! – почти закричал Никита.

– Но я всё-таки рядом, и она это чувствует, – возразила Марина.

Никита открыл было рот, но она добавила:

– Представляешь, как ей плохо? Гораздо хуже, чем мне, чем нам. Больно, страшно, невыносимо… Я не могу оставить её. Прости.

Она замолчала, снова подошла к печке и присела, уставившись в пламя. Никита напряжённо думал.

– Ты, конечно, можешь уйти, – дрогнувшим голосом, не оборачиваясь, сказала она.

Никита долгим взглядом посмотрел на её подрагивающую спину, запахнул куртку и, не сказав ни слова, вышел.

Серое предрассветное небо хмурилось тучами. Дождь не прекратился, даже, кажется, стал сильнее. Всполохи молний сверкали очень близко, оставляя яркие следы на сетчатке. Грянул гром, ветер взбесившимся скакуном пронёсся по улице, подняв листья и мусор, закружился над тёмной покосившейся избой, образовав гигантскую воронку.

Оглянувшись, Никита замер: ему показалось, что из трубы вырываются красные искры. Он покачал головой и отвернулся. В едва начинающей отступать темноте почти ничего не было видно, подошвы скользили по мокрой земле, мусорный ветер хлестал по лицу колючей песчаной лапой, но Никита, щурясь, упрямо пробирался вперёд.

Через двадцать минут, весь мокрый и исцарапанный, он ввалился в избу, едва не снеся дверь. В нос ударил запах гари, глаза заслезились от слепящего красного света. В проёме виднелась маленькая стройная фигурка, напряжённо застывшая посреди кухни.

– А-у-а! – взвыло за дверью.

– М-ма-у-а! – раздался ответный вопль из-за пазухи у Никиты.

Никита решительно подошёл к ведьминой двери, выволок из-за пазухи отчаянно сопротивляющегося кота, пинком распахнул дверь и закинул кота внутрь.