Книга Незваная, страница 83 – Ксения Скворцова

Случай представился быстро. В один из вечеров Желан праздновал успешный побег своего подельника из острога, и Мстислава язвительно подумала, что нынче одним свободным человеком станет больше. Притворившись, что отправилась до отхода, княжна выскользнула во двор. Сторож, раздосадованный тем, что вынужден пропускать попойку, не слишком прилежно выполнял свои обязанности, предпочитая коротать время с кружкой браги, поэтому Мстислава без труда пробралась к заветному месту. В душе благодаря Незванину худобу — хоть в чём-то тело ведьмы давало преимущество, — она раздвинула доски и протиснулась в приоткрывшуюся щель.

Опьянённая волей, Мстиша ринулась прочь от злачного места. Впрочем, воодушевление продлилось недолго: княжна никогда не бывала в этой части города в одиночестве да ещё ночью. И без того мрачные, опасные подворотни после захода солнца сделались вовсе зловещими. В вонючие тесные закоулки не доносился даже умиротворяющий стук колотушек — городская стража и та предпочитала обходить эти места стороной. Пытаясь выбраться на более прохожую улицу, Мстиша двинулась по знакомому пути, ведшему на торжок, но наткнулась на деревянную решётку, закрывавшую выход: ночью каждый проулок превращался в обороняющуюся крепость. С тоской проводив взглядом торопливо прошагавшего по ту сторону преграды человека, окружённого слугами со светочами и рогатинами — не иначе знатного и богатого — Мстислава в отчаянии побежала обратно.

Главное было как можно дальше уйти от логова Желана, и, не разбирая дороги, княжна кружила по узким запутанным проулкам, прижимаясь к стенам и шарахаясь от редких прохожих. Отовсюду слышались хмельные голоса и брань, смердело прогорклым маслом и палёной шерстью, нищие разводили костры прямо посреди тесных переулков и тут же жарили вонючую рыбу и воробьёв.

Несколько раз Мстишу со смехом пытались схватитьза руки и одежду какие-то пьянчуги. Должно быть, этот сброд признавал в ней свою, и только поэтому княжне пока удавалось оставаться невредимой. Она металась среди чёрных теней и неверных огней, словно мотылёк, сбитый с толку светом лучины, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в какой-то миг перед Мстишей не вырос Бабеня.

— Заблудилась, поди? — обманчиво-ласково спросил он, но когда его пальцы кандалами сошлись на её запястье, княжна поняла, что пропала.

Желан был в ярости. Он избил Мстишу: расчётливо, умеючи, не трогая лица и головы — портить товар было ни к чему — и пригрозил, что, если она снова попытается сбежать, достанет её хоть из-под земли и отдаст на забаву шайке.

Так началась самая тёмная полоса в Мстишиной жизни.

Живя у колдуна, она знала, к чему стремится, и знала, когда её мука закончится, но нынешнему прозябанию не виделось ни конца ни края. Отныне за ней неусыпно следили, и даже в площадной толчее Мстиша ощущала на себе пристальный взор соглядатая. Она всё больше срасталась со своей оболочкой, чувствуя, как и в самом деле исподволь становится Незваной — забитой, слабой и жалкой. Нужно было придумать иной способ сбежать, но силы, как и вера, покидали княжну. Даже если удастся вырваться, что делать дальше? Мстислава не знала, как вернуть мужа. Она очутилась на исподе жизни, и Ратмир стал недостижим. По ночам, дождавшись, пока, вдоволь налакавшись ячменного пойла, переругавшись и до хрипа накричавшись за игрой в кости, разбойники заснут, она пыталась думать о муже, но с каждым новым днём, прожитым под чужой личиной, образ Ратмира становился всё более размытым, подёрнутым дымкой. Мстише казалось, что она снова падает в чёрный поруб, и воспоминания о муже, точно отблески далёких звёзд, делались всё тусклее и обманчивее.