Книга Незваная, страница 19 – Ксения Скворцова

Дом и дети. Дети, чья мать при живом муже ушла к полюбовнику?

Мстиша открыла глаза и раздражённо хмыкнула. Спать в санях становилось невыносимо. Доски врезались в тело даже через ворох шуб и подстилок. Княжна перевернулась на спину и уставилась в чёрное небо. Перед глазами рябили медленно опускавшиеся на лес снежинки. Падая на щёки, они таяли не сразу, и Мстиша подумала о том, что одежда переставала греть. О том, как утром слышала жалобы Некрашки на кончающийся овёс для лошадей. О том, что сказал Сновид.

И в тысячный раз княжна заставила себя вспомнить осунувшееся лицо Ратмира, его дрожащие губы, стон боли. Муку, что она причинила собственными руками.

Пусть Сновид уходит. Пусть забирает с собой Некрашку и лошадей. Она останется. Мстиша пойдёт дальше. Она найдёт Ратмира или замёрзнет в этих снегах. Третьего не дано.

***

Утро выдалось неожиданно солнечным. Мстиша встала в непривычно приподнятом настроении и, чтобы не разговаривать со смурным Сновидом, отправилась в лес.

— Куда ты? — удивлённо окликнул её боярин.

— Хвороста наберу, — соврала Мстислава.

Сновид нахмурился, растерянно поправившапку, но не стал останавливать княжну.

— Далеко только не ходи. Сумёты какие намело, заблудиться недолго.

Мстислава кивнула и коротко улыбнулась.

Хотелось отойти подальше от становища. Она присмотрела пригорок, где можно было постоять на солнышке. Снег, действительно, оказался глубоким, но Мстислава не боялась потеряться: на нём не виднелось чужих следов.

Добраться до места было нелегко. Ноги увязали в сугробах, и Мстиша набрала полные сапоги снега. Вскарабкавшись на взлобок, княжна замерла. Внизу лес редел, и в отдалении среди деревьев проглядывала избушка, из трубы которой стелился приветливый дымок.

Сердце застучало быстрее. Уж не дом ли это Шуляка?

От волнения Мстислава забыла, что собиралась понежиться под тёплыми лучами и порывисто обернулась, чтобы поскорее сообщить о своей находке спутникам, но не успела сделать и шага, как вросла в землю.

На тропе, саженях в двух от неё, стоял волк.

4. Чёрный волхв.

Мстише не приходилось встречать волков прежде. Отец любил тешиться ловами, но вид добычи, привезённой с поля, вызывал у неё отвращение. Поэтому о волках Мстислава могла судить только по шубе Стояны, которую та нахваливала за тепло и чудесную способность избавлять от болей в спине. Шуба, как и волчок из набившей оскомину колыбельной были серыми. Шерсть же зверя, застывшего напротив, вызывающе чернела на белом снегу.

Княжне не потребовалось особенного знака или чутья, чтобы понять: она видела перед собой существо, в которое превратился её муж. Мстиша просто знала. Но это знание ничем не помогало. Волоски по всей коже встали дыбом, и страх — чистый, идущий не из разума, а прямиком от тела, — заструился по жилам обжигающим холодом.

Нужно было спасаться, но оцепеневшая Мстиша не могла оторваться от тусклых жёлтых глаз, пытаясь найти в них хоть каплю человеческого. Ужас мешался с отчаянным желанием узнать в глядящем на неё с враждебностью и недоверием звере хотя бы крупицу Ратмира.

Волк слегка повёл носом, и Мстислава затаила дыхание. Он вытянул морду, настороженно принюхиваясь, и княжна, не отводя взгляда, принялась медленно снимать рукавичку. Кровь стучала в висках, точно взывая к её благоразумию, но Мстиша не позволяла себе слушать. Она оказалась лицом к лицу со своим самым страшным сном. То жуткое и немыслимое, что Мстиславатак тщательно загоняла на задворки сознания, стояло перед ней во плоти. И, обуздывая ужас, княжна, точно молитву, не переставая твердила себе, что в темнице из шерсти и клыков был заключён её любимый. И что заточила его туда она сама.