Книга Нелюбый, страница 120 – Ксения Скворцова

Уведомления о выходе новых глав, арты и другие интересности в моём телеграм канале#rowan_beads

— Входи, — устало, но приветливо ответила Мстислава на робкий стук в дверь.

Приближалась к концу вторая седмица её замужества, и, прожив без малого месяц в Зазимье, княжна вполне освоилась в тереме. В ту кажущуюся уже далёкой ночь Ратмир сдержал слово, и никто не стал врываться к ним в клеть. Никто не приставал со вздорными вопросами, не бил горшки и не обливал водой. Обряд прошёл, и короткий миг уязвимости минул. Здесь, в княжеских палатах, среди привычного удобства и готовых исполнить её любую прихоть слуг Мстиша чувствовала себя почти как дома. Невзгоды и тяготы пути быстро позабылись, её приданое по большей части осталось при ней, а самое главное, рядом был Ратмир.

Мстиша не знала, что можно чувствовать себя настолько счастливой. Днём они не могли наговориться, ночью — выпустить друг друга из объятий. Молодые супруги почти не расставались, и в те редкие мгновения, когда княжичу всё-таки приходилось оставлять её, Мстиша сразу начинала тосковать.

На сей раз Ратмир с самого утра понадобился отцу в соколятне, и княжна дожидалась мужа в его — а теперь их общих — покоях. Несмотря на ночной отдых, Мстислава была утомлена. Они уснули лишь под утро, и ей стало зябко и снова клонило в сон.

Вошедшая чернавка застала княжну возле очага, закутанную в мужнин плащ. Девушка неуверенно замерла на пороге, беспокойно пожёвывая губу.

— Что стряслось? — вяло спросила Мстислава.

Каждый раз, когда они с Ратмиром разлучались, её начинало тревожить какое-то подспудное чувство. Беспокойство копошилось внутри маленьким червячком, но Мстиша не позволяла себе омрачать радость досадными размышлениями.

— Прости, госпожа, я давеча пришла порты забирать, чтобы выстирать, да спутала, — принялась сбивчиво объяснять служанка. — По оплошке взяла княжича рубашку, а, верно, надо было его челядину отдать. У княжича ведь свои прачки, так заведено. Как бы нынче мне от княгини не досталось.

Девушка сморщила лицо, точно собираясь заплакать, и принялась обкусывать ноготь на большом пальце.

Мстиша нахмурилась. Последнее, чего ей хотелось, это разбираться в портомойных тонкостях зазимского детинца. Если бы не сладостное изнеможение, она бы, скорее всего, рассердилась, но княжна совсем не хотела омрачать спокойное утро мелкими дрязгами.

— Где она?

— Кто? — испуганно выпучила глупые глаза чернавка.

— Да рубашка же, — начиная раздражаться, пояснила Мстиша.

— Так вот она, туточки, — засуетилась девушка.

— Оставь на постели и выйди вон, — резче, чем следовало, велела Мстислава.

— Да, княжна, — подобострастно принялась исполнять приказание только того и ждавшая служанка.

Отшаркавшись, она затворила дверь, но Мстишино блаженное расположение духа уже улетучилось. Княжна была недовольна и девчонкой, и собой. Попалась же, дурная, под руку, и как невовремя!

Мстиша попыталась вернуться к безмятежному созерцанию огня, но настроение уже было испорчено. Она неприязненно передёрнула плечами и встала.

Бережно сложенная рубашка лежала на меховом одеяле, и некоторое время Мстислава молча изучала её. Когда-то княжна даже стирала её собственными руками, но тогда она и не догадывалась, что та собой представляла.

Княжна холодно прищурилась и, поколебавшись мгновение, развернула рубашку. Приглядевшись, она рассмотрела различавшиеся по цвету куски сукна. Должно быть, княгиня надставляла рубашку с ростом Ратмира.