Книга Чуж чуженин, страница 11 – Ксения Скворцова

Мстислава села на постели и подобрала под себя ноги, застигнутая врасплох одновременным отчаянием и требовательностью старухи.

– Полно тебе, няня! Как обживусь, так и за тобой пришлю.

Мстислава свела брови и закусила губу. Она и правда собиралась выполнить свое обещание и знала, что Стояна поедет хоть на край света, не то что в Осеченки, но Мстишу бросало в жар от одной мысли о миге, когда няня узнает, что едет не в Зазимье, а в отчину боярина Внезда.

– Пообвыкнуть дай сперва! Уж не малое дитятя буду, а мужняя жена, – сурово добавила княжна, зная, что старухе придутся по нраву такие речи. – А покуда с Ярославой и Звенькой тетешкайся да моего слова дожидайся.

Стояна обиженно шмыгнула носом, но, кажется, немного обнадежилась. А что, если Сновид запретит слать за нянькой?

Мстислава еще сильнее нахмурилась от этой мысли и тут же тряхнула головой, отгоняя ее. Кто смеет запретить что-то ей, княжеской дочери? Пусть даже и муж.

Ей очень не хотелось размышлять дальше, что, сбежав против воли отца, она потеряет его поддержку и окажется полностью во власти Сновида и будущего свекра.

Нет, Сновид слишком крепко любит ее, поэтому согласится на всякую прихоть, лишь бы угодить.

– Ну, будет, – все более раздражаясь от собственных невеселых дум, прикрикнула Мстиша продолжавшей всхлипывать старухе. – А то завтра так опухнешь, что глаз не сможешь разодрать. Сказала же, что пошлю за тобой, как время наступит.

Стояна, все еще всхлипывая, заставила себя растянуть дрожащие губы в улыбке и, тяжело поднявшись, подковыляла к воспитаннице и принялась целовать ее руки.

И без того обуянная мрачными мыслями, Мстислава вовсе вышла из себя. Она знала, что Стояна нынче не уснет и станет до брезга ворочаться и вздыхать в своем углу. Метнув быстрый злой взгляд к порогу, где обычно, свернувшись калачиком на засаленном овчинном кожухе, спала Векша, княжна успела заметить, как сверкнули поспешно прикрытые настороженные глаза. Теперь чернавка прикидывалась, будто спит, но Мстиша-то знала: она все слышала и видела. Девчонка никогда бы не отважиласьвякнуть и словечко, но это покорное, молчаливое неодобрение было во сто крат хуже.

Мстислава уже потянулась под кровать нащупать сапог и запустить им в несчастную служанку, но в этот миг на ее пальце тускло блеснул перстенек Ратмира, и Всеславна осеклась, словно сам зазимский княжич схватил ее за руку.

– Лучину загаси, – сквозь зубы прошипела она и с головой накрылась куньим одеялом, чтобы провести свою последнюю ночь в отчем доме.

– Едут, едут! – раздались крики дворчат, и у Мстиславы, дотоле сохранявшей холодное спокойствие, засосало под ложечкой.

Окруженная стайкой подруг и чернавок, убранная в свадебный наряд, она стояла за порогом растворенной двери, но золотое шитье теснило грудь, а скатный жемчуг не радовал глаз. Мстислава чувствовала себя воровкой, надев честное платье матери, соблюдшей долг и вышедшей в свое время за Всеслава.

Она провела рукой по гладкой объяри. Как, должно быть, отчаянно стучало сердце юной Милонеги под этим шелком, пока та ждала прибытия свадебного поезда, с которым за ней приехал отец. Нет, не отец. Чужой чуженин.

Княжна с отвращением отдернула ладонь от дорогого сукна, подумав, что даже торжественное убранство и то достанется Хорту. Впрочем, все это было не взаправду. Там, под слоями шелка и золота, точно скрещенные пальцы за спиной, когда в детстве приходилось обманывать тату, была спрятана заветная бирюзовая низка.