Книга Непокорная ведьма, страница 15 – Кристен Чиккарелли

Он не мог стать прежним Гидеоном – жалким мальчишкой, который каждый вечер раз за разом приползал к ней, как побитый пес возвращается к хозяину, надеясь, что на сей раз получит не пинок по ребрам, а хоть каплю доброты.

Ты уже не тот Гидеон.

У прежнего Гидеона не было иного выбора, кроме как подчиниться Крессиде. В ее руках были жизни тех, кого он любил.

– Тебе от меня не сбежать, – сказала она. – Даже в разлуке я преследовала тебя на каждом шагу. Царила в твоих снах. Разве нет?

Гидеон улыбнулся сквозь зубы.

– Честно говоря, я о тебе даже не думал.

– Лжец! – Губы ее искривила гримаса. Она снова прижала нож к его горлу. – Однажды укрощенную лошадь можно укротить снова. К рассвету ты будешь молить, чтобы я прикоснулась к тебе. Прямо как в старые добрые времена.

Эта мысль пугала его больше всего на свете.

Гидеон упрямо воззрился на ведьму, пытаясь скрыть страх.

– Делай со мной что пожелаешь. Я тебе больше не поддамся.

Где он научился так храбро врать в лицо врагу?

Вероятно, у Руны.

– Все, кого я любил, мертвы, – заявил он, чувствуя прикосновение холодной стали к коже. – Ты не сможешь привязать меня к себе, у меня никого не осталось.

Глаза Крессиды блестели подобно осколкам льда.

– Будь это правдой, ты бы застрелил Багрового Мотылька и вышел из Ларкмонта прежде, чем кто-нибудь заметил ее отсутствие.

Он нахмурился. Что?

– Я вижу, как ты смотришь на нее, Гидеон. Когда-то ты так же смотрел на меня.

Гидеон чуть не рассмеялся.

– На Руну? Ты ошибаешься.

– Редко. – Голос ее лишился всякого выражения. – Я не слепа. Руна красива. Я понимаю твое искушение.

Искушение?

– Нет никакого искушения. Мои чувства к Руне мертвы, как и чувства к тебе.

Крессида улыбнулась.

– Ладно. Я тебе подыграю. – Она прижала руки к его обнаженной груди. Гидеон и сам не знал, на самом деле кожа у нее холодная, как у трупа, или ему так кажется. – Только помни: от тебя, Гидеон, мне нужно не желание, а только покорность. И покорность твою я получу…

Она прижала ладонь к клейму у него на груди.

– Заклеймив тебя, я кое-что припрятала. Вот здесь. – Она постучала кончиками пальцев по вздувшимся краям шрама в виде розы внутри полумесяца, по своему символу. – Заклинание, которое намеревалась пробудить давным-давно, вот только возможности не было.

Она склониласьи прижалась губами к шраму.

Гидеон задрожал. Все его тело изнывало от желания отстраниться, но, что бы ни вытворяла Крессида, сопротивляться он не мог.

– Будет больно, – пробормотала она.

«Больно» оказалось преуменьшением.

Боль ослепила Гидеона подобно молнии. Обожгла как пламя. Мир вокруг побелел. Его будто снова клеймили, только на сей раз не было раскаленного клейма, прижатого к коже, не было запаха горящей плоти.

А вот боль вспыхнула с прежней силой.

Казалось, еще секунду назад Гидеон сдерживался, стараясь не вздрогнуть, и вот уже он кричал что есть силы.

Казалось, его пожирает бесконечное пламя, выжигает изнутри – так, что начинаешь желать смерти или, по крайней мере, очередного тычка коленом между ног в исполнении Руны. Та боль по сравнению с этой ничего не стоила.

Руна.

Он цеплялся за воспоминание о ней. О том, как упрямо она вздернула подбородок. Как старалась ранить его оскорблениями. Как запустила ему в голову бутылкой виски.

Все это не имело никакого смысла, они ненавидели друг друга, но, как только Гидеон пытался сосредоточиться на чем-то другом, боль охватывала его с новой силой, всепоглощающая, неистовая.