Книга Убить вампира-завоевателя, страница 9 – Карисса Бродбент

И все же было трудно не скорбеть по той, что теперь существовала лишь как воздух, земля и вода, не имея воспоминаний, мыслей и переживаний, делавших человека человеком.

– Силина, что тебя тревожит? – спросила Зрящая мать.

Я не ответила, и она негромко засмеялась.

– Ты всегда была загадочной. Даже когда мы тебя нашли.

Тщательно подбирая слова, я сказала:

– Я… я чувствовала, что Рета могла избежать гибели, и мне горько, что так случилось. Но этот груз нести мне, а не Аше.

– Твои тревоги связаны не только с Ретой.

Я промолчала. Не могла придумать, как ответить и не показаться возмущенной, ведь я действительно негодовала.

– Силина, во имя Прядильщицы, говори откровенно, – попросила Зрящая мать и, заботливо коснувшись моего плеча, покачала головой: – Это ведь не допрос.

– Не люблю высказывать мысли, которые того не заслуживают.

– Уверена, Аседже приятно твое благочестие. Но все-таки удовлетвори мое любопытство.

Я невольно скрипнула зубами. Так происходило всегда, стоило мне вспомнить тот несостоявшийся выстрел. Натянуть тетиву и не пустить стрелу…

– Просто я могла все оборвать еще тогда, – после долгого молчания сказала я. – Он был в пределах досягаемости. Я собиралась его застрелить.

– И почему не сделала этого?

Мне не нравилось, когда Зрящая мать задавала вопросы, уже зная ответына них. Но ей хотелось услышать суждения из наших уст.

– Потому что Аша приказала мне вернуться, сославшись на тебя.

– Ты только поэтому не стала стрелять?

Я застыла, глядя на нее. Зрящая мать продолжала идти.

– Не останавливайся. Почему Аша велела тебе вернуться?

– Она чувствовала, что у нас почти не остается времени и мы можем не выбраться оттуда.

– Это не единственная причина.

Зрящая мать остановилась, повернувшись ко мне.

– Главное назначение арахесс – быть зодчими судьбы, которую показывает нам Прядильщица. Мы не судьи и не палачи. Мы – исполнительницы воли Аседжи, путешественницы в неведомое.

У меня раскраснелись щеки. Необходимость пускаться в объяснения вызывала раздражение. Удивляло то, что Зрящей матери, которой я так восхищалась, требовались мои доводы.

– Знаю, – сказала я, – и стараюсь безоговорочно исполнять волю нашей богини.

– Не сомневаюсь, Силина. Я не просто так завела этот разговор. Ты – целеустремленная арахесса, верная сестра нитей и дочь Прядильщицы. Вижу, что ты упорно борешься со своими слабостями, но не всегда понимаешь, почему тебя охватывает то или иное чувство.

– Страдания… много страданий, – пробормотала я. – И это касается не только Реты или Аши. Это…

– Это напоминает тебе собственное прошлое, – подсказала наставница.

Стыдно признаться, но во мне вспыхнул гнев и потребность защищаться.

– Зрящая мать, при всем уважении…

Она взмахнула рукой, словно воздвигла стену между нами. Казалось, ее сущность теснила мою.

– Тебе незачем соглашаться или спорить. Не столь уж важно, считаешь ли ты меня правой или наоборот. Ты находишься в стенах крепости дольше большинства арахесс. Я знаю, тебе было трудно. Отчасти это мешало твоему обучению, но могу с гордостью сказать, что ты все преодолела.

Мое лицо пылало. Я не любила думать об этом. Прошли те времена, когда я остро реагировала на многочисленные упреки. Мне говорили, что я никогда не стану достойной арахессой, поскольку попала в крепость, будучи переростком среди послушниц.