Книга Змейка и крылья ночи, страница 147 – Карисса Бродбент

– После всего ты до сих пор меня боишься? Орайя, я не животное, – сказал он так тихо и сурово, что его слова напоминали рычание. – За кого ты меня принимаешь?

У меня замерло сердце. Я осознала, какую обиду нанесла сейчас ему.

– Ты не животное, – сказала я. – Но ты вампир.

– Я не причиню тебе боли! – рявкнул он.

Нет. Это была ложь. Когда мне в последний раз такое говорили, это была ложь. Это была ложь, даже если Райн искренне верил, что это правда, – и если он верил, он был большим идиотом, чем я считала.

Проклятье, да и я, наверное, тоже.

Мы были финалистами Кеджари. Нам придется причинить друг другу боль. Даже если мы зашли так далеко.

– Что тебя так оскорбляет? – бросила я в ответ. – То, что я говорю очевидные вещи вслух? Ты вампир. Я человек. Может быть, нам не нравится это говорить, но это правда. Посмотри на себя. Думаешь, я, провались оно все, не вижу тебя насквозь?

Я расстроилась. У меня участился пульс. У Райна на щеке билась жилка. Ноздри раздувались. Даже сейчас я видела… Голод, тлеющий под обидой.

– Воображаемый мир прекрасен, но он не реален, – сказала я. – И я не хочу очнуться оттого, что ты разрываешь мне горло.

Я тут же пожалела о своих словах. Но пожалела потому, что они были жестоки, и потому, что от страшной, ребячьей обиды на лице Райна у меня заныла душа.

А не потому, что они были неправдой. Не были.

Можно подумать, только ему хочется притвориться, будто все не так. В этот момент я желала одного: прожить всю свою жизнь так, как мы жили эти последние несколько недель. Строя нечто вроде своего дома в этом гадком, темном дворце.

Мне этого настолько хотелось, что я даже… даже подумывала, не смогу ли я помочь Райну. Хотя это и была дурацкая мысль. Хотя человек, отдающий себя вампиру, так долго лишенному пищи, обрекает себя практически на верную смерть, как бы ни были чисты у вампира намерения. И все же, когда я увидела это выражение его лица, его отчаяние, мне захотелось об этом подумать.

Глупое, наивное ребячество.

Но Райн уже шагнул назад, выпрямил спину, прижал к телу побелевшие кулаки. Он отошел на несколько шагов, словно даже в гневе понял, что мне нужно сохранять между нами расстояние побольше.

– Прекрасно, – ледяным голосом произнес он. –Ты права. Мы вели себя глупо. Если хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Тебе лучше не приближаться к тому коридору. Я пошел.

Мне уже хотелось взять свои слова назад. Сердце начали забирать знакомые тиски страха. Я боялась не Райна, я боялась оставаться без него и боялась всего того, что почувствую, когда он уйдет.

– Хорошо, – сказала я, борясь со всеми чувствами.

Никто из нас не знал, что добавить.

Райн пошел в свою комнату, собрал вещи, отодвинул комод от двери ровно настолько, чтобы протиснуться мимо него, а потом повернулся ко мне.

В воздухе повис миллион несказанных слов.

Он произнес только:

– Придвинь обратно, когда я уйду. Я…

И не стал договаривать.

Я поняла это чувство, потому что и сама сейчас делала то же самое. Сдерживалась, чтобы не сказать все эти «не уходи», «мне будет тебя не хватать», «прости».

«Это же дурь, – говорила я себе. – Он просто уходит в другое жилье, вот и все».

Но я знала – мы оба знали, – что как только Райн уйдет, как только он станет просто одним из участников Кеджари, что-то между нами изменится непоправимо.