Книга Мать смерти и рассвета, страница 146 – Карисса Бродбент

– Скоро увидимся, – сказала я и шагнула во тьму.

МАКС

Мы с Брайаном шли молча. У меня так сильно болела голова, что я, скорее всего, все равно не услышал бы его слов. Пульсация крови в черепе заглушала даже звуки наших шагов.

Через завесу боли пробивалась единственная мысль: «Я совершил ошибку».

Мы преодолели всего пару миль, когда ремень сумки Брайана зацепился за свисающую ветку дерева и с треском порвался. Брайан пространно выругался и уселся на перевернутое дерево, чтобы попытаться починить сумку. Я молча сел рядом, вертя в руке палку, с которой по дороге рассеянно сдирал кору. Теперь я задумчиво чертил ее кончиком в грязи. Разумеется, выходил все тот же рисунок, что и всегда, – три фигуры в неизменном порядке.

Брайан бросил на меня быстрый взгляд:

– У тебя снова губа кровоточит.

Я коснулся своего лица:

– Ну и ладно.

– Я… шрамов не останется.

Всегда знал, что Вознесенные запретили Брайану извиняться.

– На языке Брайана Фарлиона это значит: «Мне не следовало тебя бить»?

– Ты сам виноват, – ответил брат, хотя тону не хватало убедительности.

Я вздохнул. На самом деле меня не волновало, раскаивается Брайан или нет.

– Так от нас будет больше пользы, – продолжал он с непривычной мягкостью. – Для Ары. В Бесрите мы поможем существеннее.

Я уже сомневался, что меня вообще волнует судьба Ары. Снова молча нарисовал фигуры.

– Мы должны выяснить, где это находится. – Брайан кивнул на мой рисунок. – Возможно, даже отправимся туда, если Бесрит тебе не понравится.

– Это не место, – ответил я и сам удивился подобному заявлению.

Оно соскользнуло с губ невольно, и я резко выпрямился.

Что значит – не место? Ведь рисунок действительно походил на карту, где изображалась группа островов.

– Ты знаешь, что это? – недоуменно спросил Брайан.

– Я…

Чтоб вас, действительно знаю!

Вознесенные, мать вашу!

Дрожащей рукой я поднял палку. Медленно нарисовал линию – длинную, изогнутую, охватывающую все формы, с изящным выступом внизу. Затем еще одну посередине, слегка загнутую по краям.

И наконец, нарисовал еще две фигуры вверху.

Глаза.

Один зеленый – в центре круга слева. Другой серебряный.

Формы не были ни картой – островов или чего-то еще, – ни шифром. Они были границами, где золотистая кожа встречалась с белой.

Из них складывалось лицо – лицо Тисааны.

Каким же я был идиотом!

– Вот дерьмо. – Брайан заглянул через мое плечо. – Ты прав.Это не место.

– Я ухожу. – Я вскочил на ноги.

– Что?

– Возвращаюсь, – пояснил я, уже шагая по тропинке.

С каждым шагом головная боль усиливалась. Что-то будто царапало дверь в глубине сознания, откалывая по кусочку металл.

«Ты не хочешь возвращаться туда…» – прошептал внутренний голос.

Да заткнись ты!..

– Макс!

– Можешь пойти со мной, а можешь отправляться в Бесрит! – крикнул в ответ я.

Несколько шагов я прошел в тишине. Потом раздалось приглушенное проклятие. И Брайан последовал за мной.

ЭФ

Армия Эла-Дара готовилась к бою. По рядам солдат в доспехах и с оружием наготове пробежала дрожь предвкушения – я заметила ее даже в Меджке, который ехал рядом с воинами. После потерь, понесенных во имя людей, мы жаждали пролить кровь за собственный народ.

Мы направились в Нираю через Загос, где поток солдат захлестнул улицы подобно наводнению. Тем не менее смерть от наших рук была продиктована необходимостью, а не свирепостью. Кадуан ясно дал понять: не нужно уничтожать Загос (пока, во всяком случае) – нужно как можно быстрее добраться до Нираи.