Книга Мать смерти и рассвета, страница 115 – Карисса Бродбент

– Что ж, могу только порадоваться за тебя. Давай-давай. Не стесняйся.

Неловкость на лице Макса служила ярким напоминанием о разнице в наших воспоминаниях. Он потянул руку к себе, и я с сожалением выпустила его пальцы. Затем встал и снял через голову рубашку.

Я с трудом подавила вздох. Я не видела его раздетым с тех пор, как он вернулся из тюрьмы. Когда-то я наизусть знала его фигуру, и на моей мысленной карте был отмечен каждый мускул, каждый шрам. И они никуда не делись. Но теперь его кожу почти сплошь покрывали стратаграммы, наслаиваясь друг на друга гротескной мозаикой. Среди них выделялось несколько особо крупных – одна расползлась почти по всей грудной клетке, – а когда Макс повернулся, я увидела татуировку, которая пересекала позвоночник от лопатки до лопатки. Но большинство стратаграмм были маленькими переплетающимися узорами, повторяющими линии тела, – целая вереница рисунков протянулась вдоль мышцы от пояса до подмышки, чернильные фигуры гроздьями рассыпались по плечам, животу, шее, спине, кистям. Макс стянул штаны, обнажив татуировки на бедрах и лодыжках. Пока он снимал ботинки, я успела заметить две крупные стратаграммы на подошвах.

У него появились новые шрамы; я без труда могла отличить их от старых не только по тому, что они выглядели свежее, но и из-за хирургической точности разреза и положения. Дорожка красных пятен от пупка до грудины. Два полукруга сзади, над плечами. Три идеально прямые параллельные линии на левом предплечье.

Я задышала часто, прерывисто. Макс мало говорил о своем заключении. Но сейчас перед моими глазами появилось ужасающее свидетельство того, что с ним делали, – того, о чем я думала каждую ночь, чего боялась, когда меня утаскивали прочь после очередной неудачной попытки его спасти.

Шесть месяцев. Шесть месяцев над нимиздевались.

Мне больше не хотелось просто убить Нуру. Мне хотелось расчленить ее.

На лице Класто появилось непривычно мрачное выражение. Макс повернулся к нему:

– Ну?

– Да уж, – тихо проговорил Класто. – Было, наверное… больно.

Макс выглядел так, словно собирался что-то сказать, но потом передумал.

– И что дальше? – мрачно поинтересовался он.

– Ложись.

Класто указал на накрытый простыней стол в центре комнаты. Макс повиновался. Блиф встала и заняла место возле стола, Класто присоединился к ней. Я не удержалась и придвинулась ближе.

– Начнем с того, что снимем с тебя цепи, – сказал Класто.

– Эти татуировки выжигали магией, – добавила Блиф. – Мы не сможем убрать их, во всяком случае полностью, но мы попробуем их сломать.

– Заранее прошу прощения за доставленные неудобства, дорогуша.

– Обожаю неудобства.

Но, несмотря на шутку, в голосе Макса звучало явное напряжение. Оно отдавалось в моем теле. Я заплатила бы любую цену, лишь бы оградить Макса ото всех возможных неудобств.

Не раздумывая, я подошла к столу и взяла Макса за руку.

Класто кивнул Блиф, и они приступили к работе.

МАКС

Я, конечно, предполагал, что, когда Класто говорил о неудобствах, на самом деле он имел в виду невероятные мучения. Так что в какой-то степени я оказался готов. Я уже умел терпеть боль.

Тем не менее это было настоящее испытание. Так же больно – если не сильнее, – как когда на теле выжигали стратаграммы.

Лампы вспыхнули, но сразу же потускнели. Комнату залило холодное белое мерцание, которое с каждой секундой разгоралось все сильнее. Казалось, даже воздух сгустился. Мое тело изо всех сил сопротивлялось вторжению. Я сжал руку Тисааны так сильно, что ее пальцы задрожали.