Книга Дочь всех миров, страница 197 – Карисса Бродбент

Последней мыслью, перед тем как сон завладел мной, было желание навсегда остаться привязанной в его гавани.

Макс

Я оказался в весьма затруднительном положении.

С одной стороны, на мне лежала красивая обнаженная женщина, ее лицо прижималось к моей шее, размеренное дыхание щекотало кожу, и впервые за последние недели – да что там, годы – я чувствовал себя по-настоящему удовлетворенным. Хотелось свернуться поудобнее и погрузиться в манящий покой, цепляясь за чудесную мысль, что, когда я открою глаза, Тисаана по-прежнему будет рядом.

С другой стороны, на мне лежала красивая обнаженная женщина, ее пальцы сонно рисовали на моей груди круги, и мы понятия не имели, что будет с нами на рассвете. Может быть, один из нас или мы оба не выберемся отсюда живыми. А может, закончив с войной здесь, мы вернемся в Орден, и нас сразу же отправят на следующую бойню.

Может быть, Решайе сумеет закрепиться в сознании Тисааны и лишит меня возможности быть с ней в будущем… Но такая перспектива ужасала меня сильнее всего, так что я выбросил ее из головы.

В любом случае кто знал, сколько времени пройдет, прежде чем мы снова сможем побыть вместе? И хотя мне определенно стоило поспать, разве мог я нуждаться во сне больше, чем в Тисаане? Больше, чем в возможности проводить каждую секунду внутри ее, смотреть на нее, касаться или слушать ее? Я хотел запомнить каждый издаваемый ею звук, выражение лица, каждую веснушку или родинку, как будто я, как картограф, собирался запечатлеть ее на карте своей души. Мне предстояло проложить еще много путей.

Конечно, я устал. Но меня ждало еще столько дел.

Вычерчиваемые Тисааной круги смещались, превращаясь в ленивые изогнутые фигуры на моем животе. Я пытался проглотить судорожный смех, но не преуспел.

– Какое завлекательное хихиканье, – поддразнила она.

– Выдать тебе, что я боюсь щекотки, будет самой большой ошибкой в моей жизни.

Ее пальцы сдвинулись ниже. И щекотка перестала быть насущной проблемой.

Я повернул шею, разглядывая Тисаану сверху вниз. Она подмигнула мне в ответ зеленым полуоткрытым глазом. Волосы рассыпались по ее лицу, опухшие от поцелуев губы приподнялись в озорной улыбке. Вознесенные, ох уж эта улыбка. Возможно, я с самого начала знал, что она станет моей погибелью.

Я поднял брови, как бы говоря: «Правда? Опять?»

– Ты устал? – Она подняла голову, и пряди черных и серебряных волос защекотали мне лицо. – Может, тогда лучше поспим?

Я погладилее по боку, наслаждаясь теплом ее кожи, следуя изгибу, где талия переходила в бедро.

Действительно затруднительное положение.

Я притянул ее лицо к себе, смирившись с жертвой, которую мне предстояло принести во имя благой цели.

– Если ты сможешь, то и я смогу.

В конце концов, мне все же пришлось оторваться от нее. Солнце еще не взошло, когда я, вопреки кричащим инстинктам, выбрался из объятий Тисааны, накинул одежду и поцеловал ее на прощание. А затем еще и еще. Мы согласились, что лучше избежать неловких вопросов, которые могут возникнуть, если я уйду после восхода солнца.

Предрассветная темнота встретила меня стеной прохладного воздуха, который, с одной стороны, освежал, а с другой – заставлял грустить об уютном мирке палатки.

Там я смог забыть об окружающем мире и пять блаженных часов не думать ни о чем, кроме Тисааны.