Книга Янтарь рассеивает тьму, страница 76 – Люцида Аквила

– О-о… какие люди, – протянул Абрам, не стесняясь того, что товарищ появился в самый интимный момент. – Присоединишься?

Эриас на секунду оторопел. Он даже не знал, куда деть глаза. Девушки были обнажены по пояс и терлись об Абрама своими прелестями, пока умелый рот их подружки ублажал его. Конечно, Эриас знал, что друг развратен, но не думал, что ему когда-то придется лицезреть этот кошмар своими глазами.

– Ты видел Люциана? – спросил страж, прикрыв глаза ладонью. Иного способа не смотреть не придумал.

– Да, они с Морионом дальше по коридору, – мурлыча, отозвался Абрам. Затем чуть всполошился и добавил: – Вообще-то их девочки даже хуже моих! Так что, если ты собираешься повеселиться, как хороший друг рекомендую остаться здесь.

– Никто здесь не останется, – рыкнул Эриас и мысленно пронзил товарища мечом. – Я заберу Люция и приду за тобой, ясно? Будь здесь.

– Да куда я денусь? Не могу же я прервать да-аму-у…

Эриас скривился.

– Как у тебя вообще стоит, пока ты разговариваешь со мной?

– О-о, мой невинный друг, когда распробуешь любовь, все поймешь. – Абрам рассмеялся.

Эриас вышел из комнаты, яростно захлопнув за собой дверь.

Эриас очень переживал за Люциана: он был единственным островком спокойствия, кем-то большим, чем просто его подопечный. Близ него Эриас чувствовал безопасность, причастность и единение – эти чувства делали его счастливым, и они же заставляли страдать. А все потому, что Люциан любил находить проблемы на свою голову. Ему не сиделось в кольце серых стен, где нужно смирно раздавать приказы, – он обязательно должен был перепрыгнуть их и пуститься в опасное путешествие, которое однажды доведет Эриаса до сердечного приступа.

В юности Эриас так не беспокоился за друга. Причина связана не с тем, что он тогда не имел статус защитника, а с тем, что Люциан раньше был другим. До восемнадцати лет, пребывая под крылом родителей, он рос послушным мальчиком и вел себя весьма предсказуемо. Он почти не покидал клан, а если и выбирался, то только в сопровождении отряда заклинателей. Казалось, с ним никогда не должно было возникнуть проблем, но после потери семьи и восхождения на трон все изменилось. Люциан за считаные дни возмужал, а его нынешние доброта, всепонимание и терпение перестали идти от сердца. Они обратились в моральные устои и принципы, с которыми трудно спорить. Эриасу пришлось защищать не одомашненного щенка, который слушался его и смирно шагал возле ноги, – а щенка, что носился по двору, снова и снова застревая в кустах шиповника, и с радостью следовал за такими опасными личностями, как Морион.

Эриасу не нравился этот бессмертный, не нравилось то, что он прицепился к Люциану, словно репей. Он скрывал мрачные тайны. Морион был темным магом, но за почти две недели страж ни разу не видел, чтобы тот использовал силу. Даже то, что он пролетел весь путь на мече, никак не демонстрировало его связь с божественным оружием. Когда Люциан использовал кнут, все окружающие чувствовали нить, связывавшую вещь и хозяина, но меч Мориона отличался. Он будто жил своей жизнью, и отношения с заклинателем у него складывались скорее дружеские и партнерские, но никак не хозяин/подчиненный. Возможно, то была особенность самого клинка или контакта темного мага с оружием из света, а может быть, Морион мастерски скрывал свою магию. Или был вовсе не тем, кем представлялся. В любом случае он был скрытным и представлял прямую угрозу Люциану.Эриас нутром чуял, что рядом с ним хорошего ждать не стоит.