Книга Янтарь рассеивает тьму. Асдэм, страница 102 – Люцида Аквила

Это ужасно интриговало тысячелетнее божество, и поэтому Бог Обмана не отлипал от гостя.

Когда Хаски находился в доме, то всячески донимал Эриаса: звал поиграть, выпить, поесть, прогуляться или просто поболтать. Однажды Эриас не выдержал и попытался побить его, но все пошло настолько не по плану, что он решил просто молча терпеть.

Как Люциан тренировал выдержку, мирясь с выходками Кая и безумством Асдэма, так Эриас взращивал смиренность подле назойливого божества.

– Ты совсем не думаешь над стратегией? – пробурчал Эриас, убрав с доски очередную фишку противника. – Если будешь так нападать, я выиграю третий раз подряд.

– Я же Бог Обмана, а не войны, думать над стратегией не для меня, – меланхолично протянул Хаски и уставился на игровую доску. Поставив локоть на стол, он теребил золотую серьгу в ухе и совершенно не походил на того, кто хотя бы пытался включить мозг.

– Снова врешь, – фыркнул Эриас. – Я нутром чую, что ты только притворяешься глупым.

– Вовсе нет. – Хаски развел руками, отчего колокольчики на широких рукавах алого халата мелодично зазвенели. – Я правда не понимаю, как тебя обойти.

Эриас посмотрел на него, увидев лишь бездарного актера, который упорно делает вид, что ничего не понимает.

– Если ты не смыслишь в «шин-шин», на кой бларг предложил ее?

– Чтобы ты меня научил. – Хаски похлопал ресницами, как наивная девчонка.

– За дурака меня не держи. Тебе тысячи лет, и даже если ты никогда не воевал, войн видел больше, чем я съел завтраков.

– Ты меня обижаешь. Почему, что бы я ни сказал, ты ни во что не веришь? Как мне с тобой разговаривать, если ты постоянно обвиняешь меня во лжи?

– Можешь не разговаривать.

Хаскицокнул языком. Он быстро осознал, что притвориться обиженным не поможет, и поэтому зашел с другой стороны:

– Хорошо. Я перестану разговаривать с тобой, появляться на глазах и тому подобное. Можешь даже покинуть этот дом прямо сейчас, чтобы избавиться от моего общества, вот только следующую встречу со своим владыкой организовывай сам. Посмотрим, как быстро Киай сожрет тебя заживо, после того как ты лишишься моего покровительства. Наверняка это случится сразу, как выйдешь за порог.

Эриас нахмурился, глядя в лицо Хаски. Он являлся человеком своевольным и сильным, поэтому ему было неприятно осознавать зависимость от него, особенно когда в эту зависимость ткнули носом. Эриасу хотелось оскалиться и обругать Бога Обмана, прорычать, что его покровительство ему даром не сдалось, и он уже открыл рот, но так ничего и не сказал. Гнев быстро развеялся, сменившись пониманием.

– Значит, ты становишься честным, только когда угрожаешь? – невесело усмехнулся Эриас.

Хаски вскинул брови. Он-то думал, что они снова начнут лаяться, но Эриас, как всегда, удивил его. Бог Обмана даже растерялся.

– Ты мне поверил?

– На секундочку.

Хаски открыл рот в безмолвном «О». За несколько дней Эриас впервые поверил ему.

– Как странно, – пробормотал он и замолчал, смакуя непривычное чувство, возникшее из-за того, что он впервые сыскал доверие этого заклинателя.

Кто-то, как Люциан, верили Хаски беспрекословно; кто-то, как Бог Войны и владыка тьмы, верили выборочно, только когда он не лгал; но среди всех них был еще Эриас, который не верил вообще ничему. Не важно, ложь или правда, он не верил ни словам, ни действиям, ставил под сомнение все, что делал Хаски. Это походило на личное наказание для Бога Обмана, которому наглядно демонстрировали, чем может обернуться постоянная ложь – презрением, вечным сомнением и одиночеством.