Книга Янтарь рассеивает тьму. Каин, страница 128 – Люцида Аквила

За все это время Хаанан не проронил ни слова. Он был единственным чужаком на семейном застолье, а также богом, выпавшим из реальности на несколько сотен лет.

– Простите, что не заговорил раньше, не хотел отвлекать вас от бесед, – произнес Хаанан; голос его звучал мягко и робко, как маленький ручей, хотя ему было свыше тысячи лет. Он поднялся, достал из рукаваплетеную коробку и в поклоне протянул ее владычице. – Я и правда пришел, чтобы отблагодарить вас.

Люциан не часто видел Хаанана в Бессмертном городе. После исцеления Бог Земледелия отправился возрождать свои храмы, отвечать на молитвы, которые еще поступали, и с помощью Асмира^[3] собирать по миру разбредшихся в обличьях сапфировых тигров покровителей, чтобы восстановить свое имя. И сейчас, глядя на его изящные манеры, струящиеся зеленые одежды, утонченную прическу и скромное поведение, Люциан с уверенностью мог сказать, что этот благородный и воспитанный бессмертный совсем не похож на то чудовище, которое однажды чуть не проглотило его.

«Он мне нравится», – поймал он себя на мысли. И, судя по добродушному виду гостей, Хаанан нравился всем, кроме Каина, который на него даже не смотрел.

– Не стоило так утруждаться, но я благодарна за подарок, – сказала владычица, принимая коробку. – Я открою его после трапезы, хорошо?

– Как вам будет удобно, – мягко ответил Хаанан и опустился на лавку.

– Вы планируете погостить здесь или покинете нас сразу после трапезы? – поинтересовался владыка мира мертвых.

– Я планировал откланяться после трапезы, если это никого не обидит.

– И я тоже, – произнес Хаски.

– А мы останемся, – сказал Ривер, имея в виду себя и Фельсифула. – Пока есть шанс, хочу провести с вами побольше времени.

– О-о, – протянул польщенный владыка мира мертвых и насмешливо улыбнулся. – Не ожидал услышать от тебя такое. Ты так сильно по мне скучал?

– Скучал – это мягко сказано, – проворчал Фельсифул, хватая со стола неизвестно какое по счету пирожное: они исчезали у него во рту один за другим, точно дрова в печи. – Однажды он даже с Киайем разругался из-за того, что тот не открыл ему проход в Безгрешный город.

Владыка с любопытством посмотрел на сына.

– Правда? А в чем причина? Разве открыть проход так сложно?

– Нет. Но бреши долго зарастают, и за это время кто-то из душ или зарождающихся богов может выйти в мир живых и натворить бед. Вот почему я не открываю их ради единоличных визитов, только по особым случаям, а потом внимательно наблюдаю, пока бреши не зарастут.

– А, поэтому ты сегодня взял с собой всех, кого мог. – Владыка хохотнул. – В таком случае вы вольны находиться здесь столько, сколько пожелаете. Мой сын вряд ли снова явится сюда вскоре после ухода, –обратился он к Риверу и Фельсифулу. И хотя смысл его слов удручал, звучали они легко и беззаботно, словно отец был привязан к сыну в той же степени, что и он к нему.

Люциан был уверен, что это совсем не так. Просто эти двое друг друга стоили и не умели – не желали – демонстрировать чувства.

Люциан невольно покосился на родителей Каина. Владыка ночи обнимал хрупкую на вид, но свирепую жену, прижимая к своему могучему телу так, словно, если отпустит, – она исчезнет. Очевидно, он держал ее так крепко не только в этот момент, но и на протяжении всей жизни. Люциан вдруг подумал, что в их семье было принято открыто проявлять теплоту и любовь только к одному человеку, а остальными дорожить лишь в глубине души.