Книга Мой персональный робот, страница 48 – Вероника Мелан

– Кто они?

Ответить Хелене он не успел, потому что случилось следующее. Кто-то захохотал:

– Смотри, какая норка уютная! – видимо, обнаружил раскрытое окно правее вдоль дома. После пауза, во время которой Эйдан успел услышать шипение фитиля (динамит?). А после взрыв. Закинули шашку в соседнюю квартиру – дрогнул пол и стены; Хелена приглушенно взвизгнула, села на кровати и прижала одеяло к лицу. Хорошо, что с потолка не посыпалась штукатурка – то ли шашка была самопальной и слабенькой, то ли стены добротными.

Об этом Ллен думал уже на ходу. Он помнил, что форточка на кухне приоткрыта – они оставили её таковой, потому что вечер был теплым и потому что на кухне стояли сумки с продуктами. Вакуумные упаковки не чадили разнообразными запахами, а вот картофель, морковь и прочие овощи, еще не сгруженные в подвал – да.

Форточку он успел захлопнуть ровно в тот момент, как незнакомцы приблизились. Кто-то пнул по стеклу носком ботинка – квартиры первого этажа были чуть «утоплены» в фундамент, что облегчало задачу злопыхателям. Иногда, лучше быть сверху, чем снизу, но не всегда.

Неприятно звякнула щеколда, вошедшая в паз от пинка.

А Эйдан уже несся обратно в кабинет.

Он успел… Почти.

Левое окно было приоткрыто тоже, и шашка полетела прямо на подоконник, после на ковер. Клубы вонючего дыма, оранжевые искры по пропитанному селитрой и порохом шнуру – он не думал, он действовал.

Под приглушенный визг своей соседки схватил динамит,прыжком подлетел к окну, распахнул его полностью и выбросил динамит обратно на улицу.

Он даже засек время – полторы секунды до взрыва.

На этот раз где-то посыпались осколки стекол, земля вздрогнула еще раз. И ласковым удовольствием прошлись по ушам чужие крики, стоны, злость. Кто-то был ранен, кто-то, возможно, убит. Эйдан был солдатом, и победа – единственный вариант в любой схватке. Окно было тут же захлопнуто.

Спросил он отрывисто, грубо.

– Есть железные листы?

– З-зачем?

Снаружи матерились; кто-то орал, кто-то ужасался, глядя на раны того, кому не повезло. Спустя секунду послышались звуки рвоты – отлично, кинул метко. Потому что уродов, у которых накануне войны съезжает башня, надо ставить на место жёстко. Ибо мир в головах психически нестабильных людей становится слабым, иллюзорным, им кажется, что руки развязаны и можно вершить насилие.

– Прикрыть оконные проёмы.

– Нет… Они… бронированные. Стёкла.

Отлично.

Едко воняло побывавшей в квартире шашкой; драло горло.

– Иди в спальню, закройся, – приказал он.

И Хелена практически рывком поднялась с кровати.

– Ты ведь не пойдёшь наружу? Скажи, что не пойдёшь!

– Без необходимости не пойду. Иди.

Она полетела в соседнюю комнату вместе с одеялом.

Теперь важное – он будет ждать. Как будут развиваться события, попробует ли еще кто-нибудь сунуться в квартиру или же хватило?

– Не выходи… – попросила Хелена, прежде чем исчезнуть в коридоре, – там три перегородки, они в квартиру не проберутся.

– Понял.

Дверь спальни закрылась.

Он стал слушать.

Одна минута, вторая – из подъезда ни звука. Обкуренные придурки, решившие кроваво позабавиться, вероятно, не смогли или даже не пытались вскрыть наружную дверь. Раненого или раненых они бросили тоже – матерки, когда удалялись с улицы, он слышал.

Подонки. Мелкие злобные твари.

Ллен стоял в тёмном коридоре, как страж. Состоял из сенсоров, из ушей, из полной боеготовности. Если бы кто-то попробовал пройти в подъезд, он пошёл бы в рукопашную с ножом. Огнестрельного оружия всё равно нет.