Книга Ночная радуга, страница 262 – Жанна Володина

Вдоль стены фойе на подставках уже стоят готовые портреты. Мы подарим их гостям в конце вечера. Медленно передвигаемся, разглядывая карикатурно вытянутые или сплюснутые лица, то с большими ушами, то с крупным носом, то с улыбкой-оскалом. Но какие все они… добрые что ли… Художник ухватил в каждом самое хорошее, самое приятное, самое очевидное его глазам. И глаза — цветные капли, заглядывающие если не в душу, то в твои глаза точно.

— Оригинально он придумал, — шепчу я Варе, разглядывая портрет Лериной матери, потрясающе красивой в этом карикатурном исполнении. — Всё такое черно-белое, даже приглушенное, а глаза неожиданно яркие.

— Это фишка Вадима! — говорит Варя, идущая впереди меня и запнувшаяся взглядом (так, наверное, говорить нельзя, но это именно так: запнулась взглядом) за следующую карикатуру. — О! Не знаешь, кто это? Как будто выросший Ванька.

Произнося последние слова, побледневшая Варя поворачивается ко мне и, распахнув глаза, испуганно смотрит на меня. Я тут же пугаюсь ее испугу и подхожу ближе. Нет… Не может быть…

Нет! Не может быть!

Я поворачиваюсь вокруг своей оси, пытаясь сделать это не резко, а плавно, как бы равнодушно, но меня выдают дрожащие руки и, видимо, некрасиво выпученные глаза. Где он?

Где он!

Варя разговаривает с Леркой, отведя невесту вглубь зала, к барной стойке. Я сижу на своемместе и смотрю на бокал томатного сока, который кажется мне бокалом моей крови, в один момент выкаченной из моих вен.

Обеспокоенный чем-то Верещагин прерывает разговор Вари и Леры, зачем-то оглянувшись на меня и сурово сжав губы. Варя виснет у него на руке, чего-то требуя. Лера тянет с другой стороны, пытаясь обратить внимание на себя, нахмурившись и кусая губы. Верещагин не знает, на кого из двух моих подруг реагировать в первую очередь, и логично выбирает жену. Лерка явно сердится за что-то на мужа, который оправдывается, но не может оправдаться. Потом все трое смотрят на меня с тревогой и даже жалостью.

— Что происходит? — спрашивает мое сердце у моего мозга.

— Ты знаешь! — усмехается черствое сердце.

— Даже не догадываюсь! — откровенно лжет сердце.

— Врешь! — догадывается мозг.

— Боюсь, — сознается сердце.

Как меня вымотал их постоянный диалог… Мозг уже сообразил, в какую сторону бежать, а сердце отчаянно забилось, мешая мозгу работать чудовищным шумом, давящим на уши и на глаза.

— Может, в обморок? — предлагает находчивое сердце.

— Еще чего! — оскорбляется мозг. — Никогда в жизни не отпускал и сейчас не отпущу!

— Куда? — глупит сердце, не понимая смысла последней мозговой атаки.

— В обморок не отпущу! — ворчливо шути мозг. — Не наш стиль! Не наш способ!

— Дверь? — робко предлагает сердце, задыхаясь от предчувствия.

— Думаю, не мешай! — ругается мозг, теряя драгоценное время.

Варя, не скрываясь, вертит головой по сторонам, привлекая внимание Максима.

— Я не знаю, как это произошло, но его никто не видел! — говорит мне подошедшая Лерка, приобняв меня сзади.

— Кого его? — придуриваюсь я, не сдаваясь очевидному.

Лерка не отвечает. И я не слышу ненавистного имени, на произнесение которого мною же наложено табу.

— Вадим сказал, что рисовал его давно, — к моей спине прижимается теперь Варя. — И принес с собой в качестве рекламного образца.

— Кого его? — по-прежнему молодцом держусь я.