Книга Ночная радуга, страница 227 – Жанна Володина

— Почему? — то ли радостно, то ли разочарованно интересуется Рита.

— Никита женат, — торжественно сообщаю я.

— Никита разведен! — почти выкрикивает Екатерина, покрываясь некрасивыми красными пятнами.

— Валерия в курсе! — сухо бросает первые слова Верещагин. — Мы свободные люди, начинающие новые отношения.

Верещагин теперь сверлит колючим взглядом Игоря. Жданов же садится, вытягивает ноги и по-мальчишески подмигивает Верещагину.

— Лерка — любовь всей моей жизни! — внезапно провозглашает он, кивая официанту на коньячную рюмку.

Рита восторженно ахает. Андрей недовольно хмурится. Николай Игоревич с интересом рассматривает Игоря. Ада с любопытством смотрит на Игоря, кокетливо опуская накладные реснички. Верещагин отчетливо скрипит зубами. Екатерина складывает руки на груди и травит меня кислым взглядом тщательно подведенных глаз. Таисия Петровна смотрит на меня как-то отрешенно, обреченно, словно что-то в ее жизни безнадежно нарушено и не может быть исправлено.

— Насчет новых отношений, — томно говорю я. — Нельзя начать новое, не закончив старое. У меня есть для тебя подарок, Никита.

Я киваю Игорю, и он достает из внутреннего кармана пиджака красный конверт, передавая его Верещагину. Десятки глаз следят за тем, как Никита вскрывает конверт.

— Что это? — не выдерживает напряжения Екатерина Воронина, нервно дергая узкий ворот платья. — Ты даришь ему деньги?

— Свидетельство о браке, —аккуратно читает Рита и обиженно спрашивает. — Ты опять женился и мне не сказал?

— Красивая подделка! — фыркает Екатерина. — У провинциалов в моде плоские шутки?

— Издеваешься? — тяжелый взгляд Никиты буквально прибивает меня к стулу. — Действительно, плоская шутка. Я думал, ты выше этого.

— Ты не смотришь в собственный паспорт? — иронизирую я, повторяя его старую шутку.

— Паспорт? — рассеянно переспрашивает он и оборачивается в поисках кого-то.

Возле нашего стола появляется Михаил.

— Мой паспорт! — цедит Верещагин.

Те пять минут, пока нет Михаила, за столом царит гробовая тишина. Блюзовая музыка играет где-то там, в другом мире. Все напряжены. Только Игорь, попивающий коньяк, расслаблен и весел.

— Зачем ты вернулась? — небрежно, стараясь казаться равнодушной, говорит Екатерина.

— К мужу, — просто отвечаю я, глядя только на Никиту.

Он бледен и странно возбужден. Карие глаза двумя угольками сверкают на его окаменевшем лице.

— Не придуривайся! — шепотом кричит Екатерина. — Я знаю всё о ваших отношениях.

— Ваш паспорт! — склоняется над Верещагиным Михаил.

— Четырнадцатая страница, — услужливо подсказываю я.

Никита открывает собственный паспорт и безэмоционально смотрит на разворот.

— Как? Черт возьми! — негромко восклицает он.

Я поворачиваю голову влево: Вяземский Илья Романович салютует мне бокалом.

Трепетная мелодия наполняет зал, вызывая медленный, тягучий отклик в сердце. Сентиментальная Варька любит такую музыку, она говорит, что сердце тоже может плакать. Мое сердце сейчас замерло в ожидании. В ожидании его реакции.

Темно-карие глаза Никиты смотрят на меня горячо, но недоверчиво. Рита восторженно причитает. Таисия Петровна вдруг оживляется и начинает беспокойно вертеть головой, будто кого-то ищет. Андрей Виноградов откровенно расстроен. Ада ничего не понимает, но всё, что она не понимает, ей категорически не нравится: она то кривит ярко-розовые губки, словно усмехается, то выпячивает их трубочкой, словно хочет кого-то поцеловать. Николай Игоревич совершенно спокоен, по-деловому собран и даже весел. Он рассказывает что-то занимательное Таисии Петровне, подмигивает недовольной дочери и время от времени благодарно смотрит на меня.