Книга Вернуть мужа. Стратегия и Тактика., страница 69 – Жанна Володина

- Почему нельзя? - серьезно спросила Сашка, внимательно разглядывая этикетку. - Написано "освященное". Значит, можно.

Анна и Мила синхронно закивали, подтверждая сказанное Сашкой. "Освященность" вина была воспринята нами с благоговением и благодарностью к тому неизвестному нам служителю божьему, который совершил данное таинство. Мне стало очень любопытно, как именно освящают вино? Еще в бочках или уже в бутылках? Представила себе священника в рясе, с большим крестом на шее. Он машет кадилом, что-то поет, а работники ликеро-водочного завода, сняв головные уборы, смиренно стоят, очи долу опустив.

Мы осторожно чокались бокалами, почему-то шепотом произносили "Ура!" и пили кагор, заедая его вафельным тортом. Последнее воспоминание перед тем, как я заснула: Сашка ведет меня на второй этаж, в мою комнату, и приговаривает:

- Вот сейчас поспим - и все будет хорошо!

Я хотела ей ответить,что все "уже хорошо", но забыла, как произносится слово "всё". Я несколько раз произнесла "ф-ф-ф-", потом решила поделиться своим открытием уже утром, когда высплюсь.

- Я всех уложу! - поклялась Сашка, укрывая меня одеялом. - Спи спокойно!

Последние слова "спи спокойно" напомнили мне мой первоначальный план ухода из жизни, попытку написать некролог по совету Михаила Ароновича и жесткие слова мужа: "Ничего не закончилось, пока я этого не сказал!"

- Фигушки тебе! - хотела заявить я, но "фигушки" тоже не получились. Ладно, с артикуляцией разберемся завтра. Надо выспаться - и все вернется. Засыпая, я уже ощущала приближение головной боли и спряталась от нее во сне. Долгом, тревожном сне. Какая-то мысль беспокоила меня и не давала окончательно отпустить реальность. А! Обещание старому другу и врачу. Вспомнить как можно больше счастливых моментов нашей жизни с Максимом. Да вся она - сплошное счастье... до этой пятницы.

Пятнадцать лет назад (продолжение)

Максим и Вовка впервые в жизни поссорились. Из-за меня. Так сказала Сашка, когда пришла ко мне в гости. Домашний арест действовал уже неделю. В школу меня отвозил отец, забирала Рита. Вовка же получил свободу "под честное слово", так как сумел договориться со своим отцом, но не смог с моим. Из дома его выпускали, но ко мне не пускали. Виделись мы только в школе. Но последние три дня я сидела дома. У меня заболело горло. То ли от того, что я простыла, то ли от того, что я его надорвала, когда мы с папой орали друг на друга: он запретил мне по вечерам уходить из дома и не отпустил жить к бабушке. Рита развела нас, злых и возбужденных, по разным комнатам. Мне принесла горячего молока с медом, а ему рюмку коньяка.

Я начала приспосабливаться к ситуации. Даже изъятие отцом телефона не бесило меня так, как запрет на встречу с друзьями.

- Иди, скажи ему, что Лерка и Сашка ни при чем, - отправляла я Риту гонцом к отцу.

- Обойдешься без общения недельку. Это наказание, - приносила ответ Рита.

Отец уехал в очередную командировку, и я измором взяла Риту - мне разрешили свидание с Сашкой в обмен на обещание есть на обед суп.

- Поссорились? - переспросила я. - Из-за меня? Или из-за того, что только их, Макса с Игорем, наказали? А нас с Вовкой нет?

- Ты так думаешь? - недоверчиво спросила Сашка. - Даон вас спас! Сигареты только у Игорехи и Макса в руках были. А он не курил с вами, между прочим.