Книга Вернуть мужа. Стратегия и Тактика., страница 27 – Жанна Володина

- Вы можете мне все рассказать, я же врач. Варя, это важно - суметь зафиксировать во внешней речи внутренние мысли. Это первый шаг к пониманию.

- К пониманию чего? - спрашиваю, скрипя зубами, до боли сведя челюсти. Чем настойчивее говорит Михаил Аронович, тем сильнее меня раздражает то, что он говорит. - Я не хочу ничего понимать. Ни-че-го! Вы знаете, как это? Не хотеть ничего, потому что раздавлен? Потому что больше всего на свете хочешь исчезнуть. Раствориться. Не быть. Не существовать.

- Вы не представляете, насколько хорошо я вас понимаю, девочка моя, - старик смотрит не на меня, а на фотографии моей бабушки. - Потеря уверенности в том, что вас любят, это очень страшно. Но гораздо страшнее разочарование в человеке, которого любишь. Я сумел этого избежать. Кто сказал, что ваша любовь должна быть взаимной? Да, так хочется. Но так получается не всегда. Послушайте меня, я старше вас на пятьдесят один год. Я мог бы быть вашим дедом, - голос старого врача дрогнул, он замолчал ненадолго.

Я беспомощно вздохнула, ощутив глубину и силу его страданий. Да, я догадывалась, что Михаил Аронович не просто друг детства, юности и всей жизни моей бабушки. Вернее, понимала, что для Елизаветы Васильевны Дымовой он просто друг, а вот для него... Какая все-таки сложная и непонятная штука - жизнь...

- Что вы хотите мне сказать? - нервно стискиваю края пледа, до боли сжав кулаки. - Что так бывает? Что надо искать компромисс? Что еще не все потеряно? Мне не нужны лекции о прощении и понимании.

- Лекции? - обиженно спрашивает старик. - Когда это я читал вам лекции? Просто советы друга, врача, психотерапевта...

- Какой ваш совет вернет все, как было?! - я кричу шепотом, именно кричу. - Он был моей жизнью. Простить я не смогу. Смысл притворяться, если не вытравить из памяти ее, их взгляды, поцелуи? Что вы скажете в утешение? Нельзя жить жизнью другого человека? Ошибочно растворяться в нем без остатка? Бессмысленно требовать любви такой же силы, что твоя? Мне не шестнадцать, я взрослая женщина. Умом я все понимаю. И сейчас скажу глупость, но это моя правда: я жить без него не могу и не хочу, но и глотать его правду не собираюсь.

Сказала это и поняла: так оно и есть.

- Человек сам кузнец своего несчастья, - устало шутит Михаил Аронович. - Никто не сделает вам больнее, чем вы можете сделать себе. Это ваше решение, не его. Вы его даже не выслушали.

Нет! Меня аж затрясло от злости, гнева и бессилия. Я увижуего, его глаза, почувствую его запах, силу рук на своем теле - и у меня будет не просто истерика, а удар. Этими глазами он смотрел на нее с любовью, этими руками он ее обнимал, этими губами...

Он не сможет меня убедить, уговорить, разуверить. Но сама эта встреча сейчас невозможна, на нее нет никаких сил.

- Можно было бы просто попытаться во всем разобраться, а для этого взрослые люди разговаривают, - старик настойчив и опять внешне спокоен.

- Я не знаю, что мне теперь со своей жизнью делать. Мне бы с самой собой поговорить, а не с ним. Я себя не слышу и не воспринимаю. Знаете, мы с Сашкой и Леркой недавно никак не могли убедить Милу, что ее героиня-дура совершенно зря решила свести счеты с жизнью из-за мужа-изменника. Я так вообще хохотала над сюжетом. А теперь чем я отличаюсь от этой героини?