Книга Триумф поражения, страница 81 – Жанна Володина

Долго стою под горячими душевыми струями, пытаясь смыть раздражение и возбуждение, одновременно охватившие меня.

— Полетели!

— Куда полетели?

— В Париж.

— Когда?

— Если хочешь, то прямо сейчас. Сегодня.

Это никогда не кончится. Он явно добивается того, чтобы я уволилась. Мужчина, который в качестве жены и любовницы может выбрать почти любую… Кроме меня.

Не сознаюсь самой себе, что расстроена. Но я очень расстроена. И Парижем, и фотосессией, и смертью мамы Светланы, и неподдельным интересом ее папы.

Дверной звонок, громкий и неожиданный, буквально подбрасывает меня с дивана, на котором я глубоко страдаю. За дверью Холодильник. Стоим не двигаясь. Он не делает попытки войти. Я не делаю попытки отодвинуться и пропустить.

— Я подумал, что что-то случилось. Вы не спустились в холл, — объясняет свое появление Холодильник.

— Действительно, странно, — мрачно усмехаюсь я. — Всего-то час ночи.

— Вы были расстроены, — обвиняет меня Александр Юрьевич. — Что наговорил вам этот ловелас?

— Теперь вы откапываете устаревшие слова? — я поворачиваюсь спиной к Хозяину и иду в комнату.

Холодильник проходит за мной в гостиную:

— Не только вы на это способны. Старый ловелас, если угодно, волокита, распутник.

— Вы делаете комплименты будущему тестю, — напоминаю я, кутаясь в плед.

— Я вас предупреждаю, что не все мужчины возле вас имеют благородные намерения, — хмуро говорит стоящий в центре моей гостиной Холодильник.

— Только вы? — смеюсь я, восхищаясь наглостью мужчины.

— Ничего смешного. Да. Только я, — не улыбаясь, подтверждает Холодильник.

— Послушайте! Не замечала за вами такого тонкого чувства юмора, — очень злюсь я. — Сегодня просто день харассмента.

— Мы не в Штатах, — парирует Холодильник, недовольно прищуриваясь. — Кирилл Иванович назойливо приставал к вам? Вы почувствовали скрытые сексуальные мотивы?

— Эти мотивы я почувствовала от вас! — кричу я. — Непристойные предложения. Шантаж с целью принуждения. И… И…

— И? — помогает мне веселящийся Холодильник.

— Прикосновения! — вспоминаю я.

— Мир сходит с ума, — сетует Холодильник. — А как мужчине выражать свой интерес к женщине?

— К чужой — никак! — почти лаю я.

— Чужой? — сама не понимаю, как оказываюсь в сильных руках. — Чья вы женщина? Гены? Этого алкоголика?

— Гена не алкоголик! — до слез обижаюсь я, забыв начать вырываться. — Да. Он иногда выпивает… для храбрости… Только тогда, когда идет предложение делать.

— А над моим предложением вы подумали? — горячий шепот опаляет ухо.

— Вы разве делали мне предложение? — решаю не вырываться, чтобы не упал плед.

— Даже несколько. Вы не помните? — горячее дыхание опаляет уже шею.

— Я помню, что вы скоро женитесь, поэтому готовы со мной переспать и слетать в Париж, — докладываю я, чувствуя, что подгибаются колени. Холодильник мрачнеет и убирает руки.

— Тогда это Василий? — в голосе Холодильника появляются грозные нотки.

— Послушайте, Александр Юрьевич! — кутаюсь в плед. — Это нелепо и смешно! Оставьте меня в покое! Зачем вам интрижка с женщиной, которой вы не нравитесь?

Выброс руки — и я прижата к каменной груди.

— Вы лжете, госпожа Симонова-Райская! — скрипит зубами "спокойный, уравновешенный, совершенно не склонный к эмоциональным срывам" Холодильник. — Вас так же тянет ко мне, как и меня к вам.

— Что за одержимость?! — психую я. — Настоящая паранойя!