Книга Триумф поражения, страница 24 – Жанна Володина

— Яволь, мой фюрер! — радостно кричит в трубку Димка.

Только из вредности и из опасения, что все подумают, что мой внешний вид значит для меня больше, чем просто акция протеста против методов управления персоналом Нового Хозяина, хожу в "костюме служанки" весь день. Ну, не то, чтобы хожу… Трусливо сижу у себя в кабинете.

Когда мои мысли о бесславно сдавшемся Холодильнике начинают ожесточенно драться со здравым смыслом и чувством собственного достоинства, я выхожу из своего кабинета. И это уже вечер.

Сотрудники стягиваются в наше кафе на традиционное вечернее чаепитие. Костик, удивительно милый в белом поло, синих брюках и мокасинах, уже наигрывает на старинном рояле фирмы "Бехшейн", купленном в далекие девяностые Климовым-старшим у Ольги Райской, что-то из легкой классики. Удивительный парнишка, наш программист Костик. Единственный сын в семье двух известных музыкантов, пианистки и виолончелиста, который не оправдал возложенных на него надежд и увлекался чем угодно, но только не классической музыкой. Альпинист,рок-музыкант, поклонник авиаспорта и шоссейных гонок.

Наше кафе оборудовано на первом этаже на месте бывшего актового зала. Рояль стоит на сцене. Здесь проходит часть предлагаемых нашим агентством праздников. Один раз в неделю, по пятницам, Павел Денисович устраивает для нас чаепитие со своими экспериментальными пирожными. Сегодня это фисташковые эклеры с миндалем.

Мы пьем чай. Разглядываем друг друга и делаем комплименты.

— Ниночка! Ваш неожиданный… выбор меня несколько удивляет! — глядя на меня добрыми и умными глазами, ласково говорит Павла Борисовна. — Мне кажется, это слишком… явный протест против дресс-кода. Посмотрите, какие все красивые, деловые, серьезные. В этом что-то есть…

— Я согласна с Павлой, — смеется Дарья Владиленовна, кофейной ложечкой осторожно пробуя фисташковый крем. — Только посмотрите, с каким вкусом все сейчас одеты.

Я встаю, чтобы налить чай в ее благородно белую чашку, сначала изящно изгибаюсь над столиком, а потом делаю книксен.

— Наконец-то вы нашли занятие, достойное ваших талантов, госпожа Симонова-Райская, — мягкий баритон усиленно прячет насмешку.

Мы все, как солдаты в строю, поворачиваем головы в сторону дверей. В дверном проеме Холодильник. По-прежнему высокий, широкоплечий, в белой рубашке и сером костюме.

Радость и испуг в равной мере охватывают меня, и я, сдержав порыв съязвить, застываю на месте.

— Ну, что же вы? — усмехается Александр Юрьевич. — Мне тоже можно поклониться. Тем более вы выбрали такое прочтение нашего дресс-кода.

— В вашем дресс-коде, — выделяя голосом "вашем", отвечаю я на вызов, — много белых пятен.

— Закрасим, — небрежно говорит Холодильник. — Сценарий вечера для Тарасовых готов?

— Сценарий? — недоумеваю я. — Какой сценарий?

— Вчера вы заверили клиентку и меня, что сегодня приступаете к написанию сценария. Так вы приступили? — отвечает вопросом на вопрос Хозяин.

— Да. Черновой сценарий готов, — растерянно отвечаю я, не понимая, что сейчас происходит.

— Рад, — равнодушно говорит Холодильник, никак эмоционально не подтверждая своей радости и даже интонационно отрицая ее. — Несите, будем читать.

— Что читать? — тупею я от нелепости происходящего. — Сценарий? Зачем?

— Вы забыли о контроле? — откровенно насмехается Александр Юрьевич. — Так быстро? За один день?