Книга Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого, страница 85 – Жанна Володина

— Достаточно! — резко заканчивает разговор Решающий и галантно предлагает мне руку. — Прошу вас, госпожа Лунет!

«Ваш мир, правда, магический?» — хочется спросить мне, но я, конечно, не спрашиваю. К карете, похожей на тюремный тарантас из черно-белых фильмов, Фиакр ведет меня молча. Свой вопрос я проглатываю, когда оказываюсь внутри кареты. Это комфортабельная комната, предназначенная для комфортного пребывания в ней самых чувствительных и взыскательных особ. Нежно-голубая обивка стен и потолка, мягкие широкие сиденья, покрытые серебряными шкурами неизвестного мне животного, потрясающий ковер с высоким ворсом терракотового цвета, в котором мои ноги в золотых туфельках тонут по щиколотку.

— Вам удобно? — участливо спрашивает Решающий. — Дорога далекая. Переживаю, что вам, может быть, не нравится моя карета?

— Переживаете? — иронизирую я. — Разве Решающему можно за что-то переживать, кроме судьбы Империи? Я вас представляю истинным… («чекистом» — такое слово приходит на ум) верноподданным с холодной головой, горячими сердцем и чистыми руками.

— Если бы не ваша красота и это великолепное платье, так хитро подчеркивающее вашу не менее великолепную фигуру, то я бы узнал в вас господина Бернарда! — искренне, по-мальчишески смеется Фиакр.

— Верховного Жреца? — удивляюсь я. — И почему же?

— Он, как мой близкий друг и наставник, постоянно напутствует меня холодным-горячим-чистым, — в полумраке кареты сверкают его белые зубы, открытые в широкой улыбке. — Правда, горячими должны быть мои устремления и убеждения, холодными — отношенияс миром, чистыми — матримониальные мысли.

— Получается? — усмехаюсь я.

— Есть в вас что-то, тревожащее меня, — вместо ответа на мой вопрос говорит Фиакр, наклонившись в мою сторону с противоположной скамьи. Близко-близко. — То мне кажется, что я вас знаю. То мнится, что только вы мне подходите.

— А если подхожу? — кокетничаю я, так и не выбрав стиль общения с этим взрослым и опасным мужчиной.

— С этой вуалеткой я не могу понять, встречались мы уже или нет, — с досадой продолжает говорить Фиакр. — Сам Император зачаровывал все вуалетки для Обещанных. Мне недоступны ни ваши мысли, ни ваши замыслы.

— Мыслю, но не замышляю, — шучу я. — Не бойтесь, вы со мной в полной безопасности!

— Не бойтесь? Я? — веселится Решающий. — Кто научил вас быть такой дерзкой? Опекун? Хранитель?

И Фиакр, ненадолго задумавшись, сам себе отвечает:

— Бошар! Конечно! Поразил вас в самое сердце животрепещущим рассказом о моем… поступке, и вы возненавидели меня!

— А вот и нет! — по-детски реагирую я, выбрав образ легкомысленной, кокетливой простушки с острым язычком, не умеющей и не желающей держать его за зубами. — Мне не за что вас ненавидеть.

— Но вы должны быть в восторге от меня! — неожиданно возмущается Решающий. — Разве вас не так воспитывали?

— Именно так! — фыркаю я, прикрыв улыбку ладонью в кружевной перчатке телесного цвета с золотой вышивкой. — И я частично испытываю тот восторг, о котором вы говорите.

— Частично?! — пораженно восклицает Фиакр. — Что значит частично? У вас смелая и даже дерзкая речь!

— Мой опекун давал мне много свободы, — тут же нахожусь я.

Вот не зря Полинка считала меня человеком с подвешенным языком! И папа мне всегда говорил, что я пострадаю когда-нибудь из-за этого. И мама огорченно вздыхала. И брат хихикал и дразнился. Воспоминания о родных, потерянных, возможно, навсегда, нахлынули на меня волной, горячей, почти неконтролируемой. И я разозлилась.