Книга Поймать океан, страница 31 – Виктория Войцек

– Смешная ты, Ханна. Конечно, ее выслеживали и ломали. Только она уже давно научилась чинить себя. У этого механизма разум пусть и дикого, но человека, – пояснил Вальдекриз. – Правда, сейчас он постарел, а значит, шанс есть. Небольшой, конечно, – неутешительно добавил он. – Но если вдруг что-то пойдет не так, мы всегда можем схватить ранцы и быстренько прыгнуть на соседний остров. Или в воду.

– Или… что? – удивилась Асин.

Она так и не получила ответа на свой вопрос. Вместо этого ее развернули и указали вперед. Она оглядывалась, открывала рот, хмурилась, но ее лишь красноречиво подталкивали, показывая, что здесь ей делать нечего. Асин в очередной раз уперлась пятками, вскинула руки… и услышала это.

Защелкали, застрекотали металлические сочленения, задышали горячим паром. Раздался лязг, словно кто-то точил ножи, и механическая конечность скрылась из виду за травой, ветвями и сухой землей. Видимо, Асин возмущалась слишком громко. И потревожила стража. Вальдекриз негромко спросил:

– Помнишь, что я говорил тебе о машине с человеческим разумом?..

Их накрыла вытянутая тень с десятком кривых лап.

Асин медленно перевела взгляд за спину Вальдекриза и подняла голову. Над пригорком, ломая конечностями хрупкие ветви, возвышалась механическая тварь, похожая на огромную сороконожку, в середине которой – в небольшой нише железного нутра, почти в желудке, если бы у твари он был, – висела девочка, бледная, обнаженная, с длинными выгоревшими волосами и мутными глазами. Она скалила кривые желтые зубы, дергала острыми плечами и царапала поломанными ногтями сдерживавшие ее ремни. Тело ее будто билось в судорогах, ребра натягивали кожу, под которой, казалось, были лишь кости и мышцы. Длинные черные трубки, уходящие в плоть, делали ее единой со своим стражем. Она открыла рот. Завизжала. И механизм ожил – медленно двинулся вперед, поднимая клубы пыли и неумолимо набирая скорость.

– Кричи, – не оборачиваясь на машину, произнес Вальдекриз.

– Что? – слетело с губ Асин. Она хотела отвести взгляд от Мирры, но не могла.

– Кричи, Ханна! – повторил он чуть громче и, пригнувшись, откатился в сторону.

Пальцы его привычным движением отщелкнули пряжку небольшой поясной сумки. В траву посыпался хлам – поломанные безделушки, кривые шестерни, моток ниток. Но Вальдекриза интересовало лишь одно. Обратив взгляд на Мирру, он достал из сумки отвертку и, подбросив в воздух, ловко поймал ее.

И тогда Асин закричала. Опустила руки вдоль тела, запрокинула голову и издала вопль, которого и сама испугалась. Ее услышали: машина застыла, перебирая в воздухе железными лапами; Мирра потянулась руками к ушам, пытаясь их закрыть, но ремни держали слишком крепко. Кожа под ними была болезненно красной, местами – Асин заметила, когда прервалась, чтобы глубоко вдохнуть, – виднелась запекшаяся кровь.

Асин закричала вновь, а по ее щекам побежали горячие слезы. Ей не было страшно за себя, хотя, если верить Вальдекризу, страж мог запросто разорвать ее. Она думала о Мирре, о бедной больной девочке, запертой в железном теле. О Мирре, которой она с радостью рассказала бы об островах, китах, варенье, новых платьях и смешных названиях корабельных снастей – обо всех упущенных мелочах. Она кричала, удивляясь, откуда у нее на это взялись силы, и не могла перестать. А внутри вскипали, обжигая, вопросы. А если бы у нее отобрали детство? А если бы у нее отобрали папу? А если бы у нее отобрали выбор?