Книга Поймать океан, страница 159 – Виктория Войцек

– Да. – После чего замолчал.

Так они и сидели: она – одеревенев от смущения и какого-то нового, стачивающего изнутри чувства, и он – поглаживая ее по плечу. Он вновь принялся напевать, слова тянулись голубой лентой, подобно ручейку, одно плавно перетекало в другое, впадало в третье. Текст был незнаком Асин, и она внимательно вслушивалась, потихоньку собирая историю целиком. Там говорилось о девушке, полюбившей своего лучшего друга, и, когда этот самый друг ушел – тут Асин отвлеклась на голоса матросов и, упустив момент, не узнала куда, – она ждала его, каждый день приходя на одно и то же место. Годы летели, девушка становилась старше, а друг ее все не возвращался – то ли погиб, то ли напрочь о ней забыл. Асин не терпелось узнать, когда же, когда на горизонте появится его фигура, но песня закончилась, а он так и не пришел к возлюбленной.

– Наверное, любил, – задумчиво сказал Вальдекриз. – Хотя поначалу она была слишком маленькой для меня.

Асин услышала, как смягчился его голос, и вспомнила вдруг папу. Он тоже говорил так нежно, так ласково, когда по кому-то скучал. Например, по маме. Или по самой Асин, если вдруг ее слишком долго не было дома.

– Но она росла на моих глазах, превращаласьиз диковатой девочки в такую же диковатую женщину. Не изменяла себе. – Он усмехнулся, а пальцы его чуть сильнее сжались на ее плече. – Пока все дети играли вместе, она убегала в лес, чтобы собрать разноцветные листья и швырнуть их в аномалию. Как же она веселилась в такие моменты!

И вновь в памяти всплыли слова Атто – о том, как ее мать в детстве развлекалась подобным образом. В голову закрались подозрения, но Асин, нахмурившись, отогнала их. Будь она чуть смелее, тоже захотела бы посмотреть на разлетающиеся в стороны цветные клочки. В свете яркого закатного солнца они наверняка напоминали витражное стекло – по крайней мере, ей так казалось.

А у ее матери были длинные платья и такие же длинные волосы. А у ее матери был ее папа, уже тогда носивший на щеке шрам, гордо, как украшение. А у ее матери была она, маленькая и, если верить словам отцовских друзей, очаровательно пухлая. И ни одного друга. Асин слышала, что вся она растворялась в семье, без остатка отдавая себя мужу и дочери. И никто никогда не упоминал о знакомых – особенно о таких приметных, как Вальдекриз. Разве что до ее рождения…

«У Марь друг был. Воображаемый – его никто и никогда не видел».

– А что дальше? – поинтересовалась она. Для одного дня на нее свалилось чересчур много нового, и сейчас она надеялась лишь на то, что маленькая подружка Вальдекриза так и останется просто частью его истории, не превратившись в очередную оставляющую внутри осадок правду.

– А ты как думаешь, булка?

Она подняла голову и почувствовала дыхание Вальдекриза на щеке. Дернулась было, но вдруг заметила его взгляд, блуждающий, мутный. Будто сейчас он видел перед собой не залитую оранжевым светом палубу «Небокрушителя» и не раскрасневшееся лицо Асин.

– Она нашла себе человека, – продолжил он, так и не дождавшись ответа. – «Ты – мои крылья, – сказала она мне в одну из встреч. – А мне не нужны крылья». Тогда мне стало интересно, а кто он? «А он – якорь», – улыбнулась она. И ничего не объяснила.

– Я бы не хотела быть якорем, – вздохнула Асин.